Пол Андерсон - Щит времен
Эверард готовил напитки.
— Я? Я не страдаю излишней скромностью, но уверен, что за миллион лет Патруль отобрал множество парней способнее меня.
— Или меня. Тем не менее отдельные личности порой заключают в себе скрытую ценность — гораздо большую, чем их внешняя значимость. Словом, это совсем не то, что мы ценим в себе. В качестве иллюстрации возьмите, например, Альфреда Дрейфуса. Опытный и совестливый офицер, для Франции весьма ценный человек. Однако то, что произошло с ним, повлекло за собой грандиозные потрясения.
Эверард нахмурился.
— Вы подразумеваете, что он… был инструментом в руках судьбы?
— Вы прекрасно знаете, что судьбы, как ее называют, не существует. Существует всеобъемлющая структура, которую мы и стараемся сохранить.
«Положим, — подумал Эверард. — Хотя эта структура не так легко поддается изменениям во времени, как в пространстве. Это, похоже, материя более тонкая и загадочная, чем объясняют нам преподаватели Академии. Совпадения могут оказаться совсем не случайными. Может, Юнг с его записками о синхронии действительно узрел проблеск истины, кто знает. Мне не дано познать вселенную. Я всего лишь работаю в ней».
Эверард налил себе стакан пива, маленькую рюмочку аквавита и поставил напитки на поднос.
Усевшись в кресло, он пробормотал:
— Подозреваю, что к агенту Тамберли проявляется особое расположение.
— Почему вы так считаете? — уклончиво спросил Гийон.
— В последний приезд вы расспрашивали о ней, а она упоминала о встрече с вами, когда еще училась в Академии. Я сомневаюсь, что… кто бы ни направил вас ко мне… без причины интересоваться ничего не представляющим из себя новобранцем они бы не стали.
Гийон кивнул.
— Ее линия жизни, как выяснилось, подобно вашей, пересекается с жизнью многих людей. — Он помолчал. — Как выяснилось, повторяю.
Беспокойство с новой силой охватило Эверарда. Он достал трубку и кисет.
— Что, черт возьми, происходит? — требовательно спросил он. — О чем вообще идет речь?
— Надеемся, что ничего экстраординарного не случится.
— Что вы имеете в виду?
Гийон встретился взглядом с Эверардом.
— Я не могу сказать точно. Может статься, это что-то совершенно неожиданное.
— Тогда скажите мне хоть что-нибудь, ради Христа!
Гийон вздохнул.
— Мониторы обнаружили аномальную вариантность реальности.
— Разве вариантность не всегда такова? — спросил Эверард.
«Многие из вариантов вообще несущественны. Ход истории имеет колоссальную инерцию, эффект путешествий во времени стирается на удивление быстро. Происходят события, которые компенсируют вмешательство, — отрицательная обратная связь. Сколько, интересно, незначительных флуктуаций гуляет по структуре пространства-времени туда-сюда? Насколько постоянна и неизменна реальность? На этот вопрос нет ясного ответа — и, возможно, в нем нет смысла. Но в один прекрасный момент ты сталкиваешься с цепью событий, когда один-единственный эпизод определяет развитие всего обозримого будущего — и неизвестно, к лучшему или к худшему».
Размышления Эверарда прервал спокойный голос:
— Данная аномалия не имеет причины. Ситуация такова, что нам не удалось установить ее хронокинетические источники. К примеру, комедия «Ослы» Плавта впервые была поставлена в 213 году до Рождества Христова, а в 1196 году от Рождества Христова Стефан Неманя, Великий Жупан Сербии, отрекся от престола в пользу сына и удалился в монастырь. Я мог бы привести ряд других примеров приблизительно того же времени — даже в Китае, который так далеко от Европы.
Эверард проглотил аквавит и запил пивом.
— Не утруждайте себя, — резко произнес он. — Я могу свести воедино упомянутые события. Что именно вам кажется странным в этих двух примерах?
— Точные даты названных событий не совпадают с теми, которые зафиксировали ученые из будущего. Не совпадают также некоторые мелкие детали, такие, как текст пьесы или предметы, изображенные на некоторых картинах Ма Юаня. — Гийон отпил из бокала. — Мелкие детали, запомните. Ничего, что явно изменяет общую картину поздних событий или даже что-то в повседневной жизни. Тем не менее подобные мелочи свидетельствуют о нестабильности на этих отрезках истории.
Эверард чуть не вздрогнул.
— Двести тринадцатый до Рождества Христова, вы сказали?
«Бог мой! Вторая Пуническая война!»
Он явно перестарался, набивая трубку.
Гийон снова кивнул.
— На вас лежала громадная ответственность за предотвращение катастрофы.
— Сколько их еще могло быть? — резко спросил Эверард.
Вопрос был абсурдный, и к тому же заданный по-английски. Прежде чем Эверард перешел на темпоральный язык, Гийон сказал:
— Данная проблема изначально неразрешима. Сами подумайте.
Эверард последовал совету.
— Патруль, все существующее человечество, сами данеллиане обязаны вам после Карфагена. — Помолчав немного, Гийон вновь заговорил: — Если хотите, считайте некоторые уступки, впоследствии сделанные вам, небольшим вознаграждением.
— Спасибо. — Эверард разжег трубку и запыхтел ею. — Не одно бескорыстие двигало мною, как вы понимаете. Мне хотелось, чтобы мой родной мир не исчез из истории Земли. — Он вдруг вытянулся как струна. — Но какое отношение эти аномалии имеют ко мне?
— Не исключено, что никакого.
— Или к Ванде… к специалисту Тамберли? Что вам нужно от меня и Тамберли?
Гийон поднял руку.
— Пожалуйста, не надо заводиться. Я знаю о вашем стремлении к независимости и считаю его в какой-то степени оправданным.
— В тех местах, откуда я родом, это неотъемлемое право каждого, черт побери! — проворчал Эверард. Щеки его вспыхнули.
— Если Патруль призван наблюдать за эволюцией времени и хранить ее, не следует ли ему заодно присмотреть и за собой? Вы стали одним из важнейших агентов, действующих в пределах последних трех тысячелетий. Именно поэтому, знаете вы это или нет, ваше воздействие на ход событий по сравнению с другими более существенно. Иногда оно сказывается через друзей. Тамберли стала катализатором в среде, которую она по заданию должна была просто изучать. Когда вы защитили ее от наказания за проступок, вы тоже стали причастны к этому. Никакого вреда в любом случае это не принесло, и мы не ожидаем, что кто-то из вас вольно или невольно нанесет удар нашему делу, но вы должны понять — мы хотим знать о вас по возможности больше.
Волосы на руках Эверарда встали дыбом.
— Мы, говорите? — прошептал он. — Кто вы, Гийон? Кто вы такой?
— Агент, как и вы, служащий там же, где и вы, за исключением того, что я слежу за самим Патрулем.
Эверард не сдавался.
— Откуда вы? Из эры данеллиан?
Защита мгновенно рухнула.
— Нет! — Гийон сделал нетерпеливый жест. — Я никогда не встречался с ними! — Он отвел взгляд в сторону. Аристократические черты его лица исказились. — Вам однажды повезло, а я… Нет, я просто никто.
«Ты имеешь в виду, что ты просто человеческое существо, подобное мне. Для данеллиан мы оба — Homo erectus,[7] или австралопитеки. Хотя ты, рожденный в более поздней и развитой цивилизации, должен знать о них гораздо больше меня. И, видимо, достаточно для того, чтобы бояться их».
Гийон, придя в себя, отпил виски и произнес прежним спокойным тоном:
— Я служу так, как мне приказывают. И все.
С внезапной симпатией и бессознательным желанием разрядить обстановку Эверард пробормотал:
— Итак, теперь вы просто связываете оборванные концы — и ничего драматического.
— Надеюсь. От всей души. — Гийон глубоко вздохнул и улыбнулся. — Ваша здоровая логика и практический подход — как они помогают делу!
Напряжение отпустило и Эверарда.
— Все в порядке. Нас слегка занесло, верно? На самом деле мне нечего беспокоиться ни за себя, ни за Ванду.
Хладнокровие переросло в облегчение, прозвучавшее в голосе Гийона:
— Я приехал, чтобы убедить вас именно в этом. Последствий вашего столкновения с агентом Корвином и другими больше не существует. Можете выбросить все это из головы и заняться делом.
— Спасибо! Ваше здоровье!
Они подняли бокалы.
Потребуется еще немного времени, чтобы действительно расслабиться.
— Я слышал, что вы готовитесь к новой экспедиции, — заметил Гийон.
Эверард пожал плечами.
— Пустяки. Дело Олтамонта. Не думаю, что вы о нем слышали.
— Нет уж, пожалуйста, расскажите, вы разбудили мое любопытство.
— Ладно. Собственно, почему бы и нет? — Эверард откинулся на спинку кресла, попыхивая трубкой и смакуя пиво. — 1912 год. Назревает Первая Мировая война. Немцы полагают, что нашли шпиона, которого смогут внедрить к противнику, — это американец ирландского происхождения по имени Олтамонт. На самом деле он — английский агент и в конце концов очень ловко обводит немцев вокруг пальца. Проблема, с нашей точки зрения, заключается в том, что он слишком наблюдателен и умен. Олтамонт докопался до некоторых странных событий. Они могли вывести его на нашу группу военных исследователей, действовавшую в те годы. Один из исследователей, мой знакомый, обратился за помощью и попросил меня прибыть к ним и придумать что-нибудь, чтобы отвлечь Олтамонта. Ничего существенного. Мы должны сделать так, чтобы ему на глаза ничего необычного больше не попадалось. Так что мне, скорее, предстоит просто развлечение.
