Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

— Славно горит! — сказал Кемперер, потирая руки. — Только сумасшедший мог додуматься разводить огонь внутри шатра. Будем надеяться, что они не скоро его погасят.

Зола от сгоревшего шатра напоминала падающие осенние листья. Горячий пепел упал на плечо Ла Синглы, и она вскрикнула. Кемперер начал сбивать его с такой энергией, как будто тушил Везувий, пока его бедная жена с воплем не отшатнулась от него. Повернувшись ко мне и яростно жестикулируя, он сказал:

— Вот был бы конец моим несчастьям, кабы и она струйкой дыма в небеса ушла!

Я вместе с Портинари и некоторыми другими актерами отправился в ближайший винный погребок промочить горло. В темном углублении стоял бочонок баварского пива. Заказав по две кружки на брата, мы пожелали друг другу доброго здоровья и погрузили губы в желанную пену.

— Все ж таки пижон этот Поззи! — вздохнул Портинари, вытирая рот.

— Почему мы работаем на него?

— Нет, но чувство юмора у него все-таки есть. Когда я впервые пришел в театр и спросил у него, какой совет он мог бы дать начинающему актеру, то он так ответил: «И в сорок лет смотри на светлую сторону жизни».

— Хороший совет, я, пожалуй, буду ему следовать. Я вытащил из-за пазухи спасенную из горящего шатра афишу, разложил ее на столе и мы прочли стихи, помещенные под рисунком и исполненные черной краской:

Фигуры теневые вас позабавят славно,Но также и подумать поглубже предлагают:Ведь скрытыйНекто ими неявно управляет.С людьми различий нет у кукол в главном.Далекого Катая оставили просторыОни, чтоб показать вамИстину ясней:Вся ваша Жизнь — Игра, а Мир — Театр Теней,И вы в нем — подневольные Актеры.

Мы оба зашлись от хохота.

— Теперь все ясно, — сказал я, давясь от смеха, — не пламя повинно в пожаре, а эти зажигательные строки.

— Спорим, я придумаю не хуже этих до того, как ты осушишь кружку, заявил Портинари.

— Ты недооцениваешь мои способности и мою любовь к баварскому!

Я поднял бокал и прильнул к нему губами, а мой дородный друг скорчил, напрягая интеллект, такую страшную рожу, что я на месте его музы тут же съежился бы и проявил полную покорность. Когда я поставил пустую кружку на стол, он поднял руку, испустил вопль триумфа и начал декламировать:

Свободы Воли нет.Иль есть, но так редка,Как Дармовое Пиво.И нас в том убеждаетРабота Кукловода, чья крепкая рукаМарионетками незримо управляет.Так что ж, мы куклы?!— Аналогия хрупка…

— Точно! И конец: «Им не дано понять, что Участь их Мерзка!»

— Нет, погоди, тут должны быть рифмы по схеме А, В, А, В, А, В. Так что вот: Поскольку Люди Пьют и Отливают. Я выиграл, де Чироло, я выиграл!

— Я признаю твою викторию, мой сказочно обильный телом друг, и намерен доказать тебе, что дармовое пиво встречается не так редко, как ты полагаешь…

Домой я шел, выбирая самые тенистые аллеи. Мне было о чем поразмыслить, ибо в пьесе Театра Теней Жизни, которую разыгрывали мы с Армидой, наметился новый сюжетный поворот. Древнезаветная охота потребует от меня всей серьезности.

Я завернул в свою арку на улице Резчиков-По-Дереву. Из тени выскользнула женская фигура и оказалась Ла Синглой. Она опасалась, что за ней следят, и настояла, чтобы мы поднялись в мою комнату.

— Утром навешала лапши на уши, а теперь что? Каяться пришла? Тогда придется тебе подождать — мне нужно вздремнуть.

Она молча шла рядом.

Закрыв дверь, я оглядел Марию внимательно. Обычное кокетство покинуло ее. Выражение лица трагическое, взгляд отрешенный, смуглые, узкие запястья, увешанные браслетами, выражают беспокойство. Когда я попытался к ней приблизиться, эти прелестные ручки, бывшие некогда такими ласковыми, дали мне решительный отпор.

— Ты должен быть мне только другом, Периан, если ты на такое способен. Не пользуйся моим бедственным положением. Я потеряла тебя из виду, когда начался пожар, и с тех пор отчаянно разыскиваю. Где ты был? Ты должен рассказать мне все, что мой муж говорил в шатре. У него сильные подозрения? Он установил за мной слежку?

— Все, что он сказал, — секрет.

Она настолько разволновалась, что подошла ко мне. Я взял ее за руку.

— Периан, я в отчаянном положении.

— Ты, видимо, замешана в каком-то крупном деле, госпожа Кемперер. Иначе, почему ты так бледна, как будто играешь «Последнюю из Кантамасов». Ну что ж, ты обратилась к человеку, который может прогнать твои тревоги.

— Если бы мне это было нужно, не думаешь ли ты, что я обратилась бы к любовнику побогаче, который и в постели хорош, и не так тщеславен? — Она вдруг зажала рот рукой. — Я не это имела в виду, Периан. Это так — лапша на уши. Ты — душка, но сейчас не время для проявления галантности. Мне нужно идти домой, иначе меня хватятся.

— Итак, это богатый любовник, да? Она угрюмо взглянула на меня, сердито сдвинув брови, и ничего не ответила.

— Скажи мне, кто твой избранник?

— Ой, пошел к черту. Почему я должна доверять тебе?

— Тебе нравится читать мне нотации. Я тоже хочу кое в чем тебя просветить. Ты считаешь меня тщеславным и беспринципным, но я, по крайней мере, доверяю своим друзьям. Это просто необходимо делать, по крайней мере до тех пор, пока они не подведут тебя. Лучше уж временами бывать в дураках, чем постоянно всех подозревать.

— Ты несешь чепуху.

Но моя небольшая речь взбодрила меня и восстановила веру в себя, и я повторил все, что сказал мне Кемперер, приукрасив самую малость.

— Значит, он не все знает, — сказала Ла Сингла. Она посмотрела мне в лицо. — И ты тоже, Периан. Прости, что я не сдержалась.

— Конечно, Сингла.

Я запечатлел поцелуй на ее губах, и она ушла. Я сел на кровать, подпер голову руками и недоуменно размышлял о женщинах, о себе и обо всем человечестве.

К закату, когда небо над Дворцом вице-епископа, расположенного на высоком холме, побагровело, я пришел в себя от философских раздумий. Армида, я, де Ламбант и Бедалар сидели в респектабельном кафе, которое было нам не вполне по карману, и мирно беседовали за бутылкой славного вина. Портинари тоже обещал быть, но отец не мог обойтись без его помощи на маслобойне. Две дуэньи, Йолария и Жетоне сидели в нише, отгороженной занавесками. Там они могли без помех обсудить цены на кружева, не доставая нас.

Поскольку Портинари отсутствовал, пришлось мне рассказывать, как сгорел шатер Великого Гарино. Я рассказал эту историю так красочно, что девушки тряслись от смеха и очень жалели, что пропустили такое зрелище.