Филип Дик - Небесное око

– А в провинции, – добавила Марша, – бесконечные войны с индейцами, скальпы и суды Линча. Произвол и резня.

– Вы неплохо осведомлены, – буркнул Лоуз.

Марша с убитым видом присела на поребрик:

– Я дальше не пойду.

Трое мужчин растерянно остановились.

– Пошли! – грубо приказал ей Джек. – Иначе замерзнешь.

Марша не ответила. Она сжалась в комок, опустив голову и обхватив колени, – маленькое, хрупкое, беззащитное существо.

– Надо бы завести ее в тепло, – предложил Лоуз. – Может, в какой-нибудь ресторан…

– Не вижу смысла продолжать этот фарс… – сказала Марша мужу. – А ты?

– Наверное, тоже.

– И тебе все равно, вернемся ли мы?..

– Да.

– Как же мне быть? Как объяснить тебе… – Джек широким жестом обвел бездарную панораму вокруг: – Все понятно и без слов.

– Мне очень жаль, – неуклюже промолвил Макфиф.

– Это не твоя вина, – ответил Гамильтон.

– На душе гнусно, будто я что-то такое натворил…

– Забудь.

Склонившись, Джек тронул дрожащие плечи жены:

– Пойдем, милая. Тебе нельзя здесь оставаться.

– Даже если больше некуда идти?

– Именно так. Даже если некуда… Даже если наступил конец света.

– Очень, кстати, похоже, – безжалостно процедил Лоуз.

У Гамильтона не нашлось ответа. Согнувшись, он поднял безвольно обмякшую Маршу на ноги.

– Кажется, прошла вечность, – задумчиво произнес Джек, не выпуская руку жены. – Помнишь, я встретил тебя в холле и сказал, что меня вызывает полковник Эдвардс.

Марша кивнула:

– В тот день мы угодили на «Мегатрон».

– Только представь, – с гадким смешком встрял Макфиф, – если б не авария, вы бы так ничего и не поняли!..

По пути попадались всевозможные ресторации, но вид у них был чересчур шикарный, чтобы попробовать сунуться туда. Похожие на разноцветных крыс, меж роскошных столиков сновали официанты в ливреях. Четверка бедолаг тоскливо тащилась вдоль всего этого вычурного великолепия. Улицы стали практически безлюдны. Время от времени проходил мимо какой-нибудь оборванец – скрюченная от холода фигура.

– Что это, яхта? – тускло спросил Лоуз.

– Что?..

– Да яхта же! – Лоуз указал на освещенную витрину длиной чуть ли не в квартал. – Много яхт. Купишь себе?

Рядом с вереницей сверкающих яхт громоздились груды мехов и драгоценностей. Дорогая парфюмерия, заморские деликатесы… и непременные рестораны, бьющие по глазам и нервам своей навязчивой роскошью, приторной суетой лакеев, слепым хрусталем полыхающих люстр. Случайные бродяги в лохмотьях глазели на это буйство, как голодные псы на вывеску колбасной лавки.

Однажды встретилась телега, запряженная лошадью. В повозке сидела семья. Люди с потухшими взорами, судорожно растопырив пальцы, цеплялись за жалкие корзинки, тючки и узлы.

– Должно быть, беженцы, – предположил Лоуз. – Из Канзаса, пораженного засухой и голодом. Из района пыльных бурь – ты помнишь?

Впереди замаячил обширный квартал красных фонарей.

– Ну, – хмыкнул Джек, – что скажете?

– А что нам терять? – ухмыльнулся Лоуз. – Мы и так дошли уже до ручки.

– Отчего бы не поразвлечься? – проворчал Макфиф. – Пока еще есть возможность. Потом ведь это все рассыплется в прах…

Не говоря больше ни слова, четверка направилась к горячечным соблазнам сверкающего неона и ревущих рожков. К старой доброй «Тихой гавани».

***

Усталая Марша благодарно уселась за столик в углу.

– Как хорошо здесь! Мило и тепло.

Джек вертел головой, озирая прокуренное гостеприимное пространство бара, слушая металлическое бряцание музыкального ящика. В «Тихой гавани» все по-прежнему. У стойки сидит привычная группа работяг. Унылые фигуры с бесцветными лицами и пустыми глазами согнулись над кружками. Паркет устлан ковром из окурков. Бармен, вяло елозивший по прилавку грязной тряпкой, кивнул Макфифу, когда компания усаживалась.

– Эх, хорошо дать отдых ногам, – вздохнул Макфиф.

– Пиво все будут? – спросил Лоуз.

Получив подтверждение, он отошел к бару.

– Далеко мы забрались, – грустно сказала Марша, высвобождаясь из рукавов пальто. – Я, кажется, здесь ни разу не была.

Вернулся Лоуз с четырьмя бутылками «Золотой пены» в руках.

– Угощайтесь!

– Ты ничего не замечаешь? – спросил Джек. – Взгляни-ка на детишек!

В тускло освещенных нишах вдоль стен расположились подростки. Джек с удивлением увидел, как юная девчушка, явно не старше четырнадцати, прошла к стойке. Это что-то новенькое! Старый истинный мир показался Джеку некой давно забытой сказкой, смутным воспоминанием детства. Но и теперешняя дурная реальность расплывалась остатками сна. Она дрожала, как марево, как оптический обман. Бар, ряды бутылок и стаканов при рассеянном взгляде превращались в зыбкую тень. Все таяло, растворяясь в дыму и сумерках; Джек даже не мог разглядеть дальнюю стену кабака. Привычные неоновые значки туалетов и те неразличимы.

Прищурившись, Джек вглядывался из-под руки. Где-то далеко, за столами, за нечесаными головами пьяниц, светилась красная полоска…

– Что там написано? – показал он Лоузу.

Лоуз напрягся, зашевелил губами.

– Как будто «аварийный выход». – И, подумав, добавил: – Я видал это на стене «Мегатрона». По-моему, пожарный спуск.

– Да нет! – вякнул Макфиф. – Обыкновенный сортир.

– Это у тебя ложная память, – бросил ему Гамильтон.

– А почему, кстати, детишки пьют? – спросил Лоуз. – И наркоту курят…

– Аморальные издержки системы, – пояснил Джек. – Кока-кола, наркотики, алкоголь и секс. А вместо школы, наверно, они работают на урановых рудниках. – Он не сумел скрыть горечь в голосе. – Подрастут – станут гангстерами.

– Чикагскими, заметь! – подлил масла в огонь Лоуз.

– Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.

Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:

– Не так ли, дорогая? Дети долбят наркотики, у буржуев руки по локоть в крови, а бездомные роются в помоях…

– Вон идет твоя подруга, – тихо прошипела Марша.

– Моя?.. – Гамильтон с удивлением обернулся.

Сквозь толчею торопливо пробиралась стройная, гибкая блондинка. Чувственный ротик полураскрыт, буйная копна волос лихо спадает на плечи. Сначала Джек не узнал ее. На ней мятая блузка с низким вырезом. Лицо лоснится от обильной косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге.

Джеку ударил в ноздри сложный букет запахов – аромат духов и разгоряченного женского тела. В голове сразу закружились столь же сложные воспоминания.