Александр Соловьёв - Дороги Богов

Оставшись наедине с самим собой, Вадим задумался.

Для начала необходимо расставить приоритеты. Многое изменилось с тех пор, как он покинул родной город и пошагал вглубь уровней, уверовав в свою необходимость там, на линии огня.

Он сражался с дивноголосыми контролёрами, летал над крышами домов, нёс весть в Кантарат, мчался по колодцу Глубины, умирал от голода, разговаривал с грибом, сражался с ледорубами – и остался все тем же Вадимом Расиным. Он боролся с чернью, спасал Криброка, охотился на Захватчика, отдавал на суд присяжных-ледорубов, а затем снова похищал, покидал пределы вселенной, проникал в разум девушки и даже умирал. И, несмотря на это, если с него снять сейчас лиловый костюм летающего кашатера, надеть белый халат и вернуть в больницу, он снова сможет пойти на обход, опрашивать пациентов и давать через плечо указания постовой медсестре.

Он всё тот же и, вместе с тем, совершенно другой. Теперь не обстоятельства выбирают его, а он выбирает обстоятельства. И пускай Доэ не рядом, и Харт не дал ответа, будущее всецело зависит от его выбора. А ему действительно есть из чего выбирать.

Первое. Если раньше он был хирургом и жил в столице Украины Киеве, то теперь будет хомуном-странником и должен отыскать место, которое иногда будет его приютом. Место, где он сможет восстанавливать силы и размышлять о преходящем и вечном. Где он сможет скрыться от преследователей, ведь не просить же ему всякий раз помощи у Харта.

Второе. Балмар, главный хомун, начальник Кантарата. Как можно допустить, чтобы этот человекообразный бюрократ правил громадным куском вселенной и считал себя отцом и благодетелем человечества? Вадим обязательно вернётся в Пустыню и отыщет хомунов, недовольных правлением слабодушного императора, приложит все силы к тому, чтобы устроить переворот. Увы, он слишком мало времени провел в Кантарате и не знает ещё ни единой достойной кандидатуры на место главного хомуна.

Третье. Доэ. Надо сказать себе правду о ней. А чтобы сказать себе правду о Доэ, необходимо время и место, чтобы подумать.

Итак, приоритеты.

Новый дом.

Балмар.

Доэ.

Вадим посмотрел под ноги. Сероватый грунт. Туман, окутывающий со всех сторон, подбирается к самым стопам.

Безусловно, он не в Мегафаре, равно как и не в одной из трёх васт. Тогда где же? В каком-нибудь кармане вселенной Харта?

Нет сомнения в том, что в Пустоте кроме вселенных и васт возможно существование непостоянных миров, таких, как лабиринт из каналов, по которым Вадим бродил, когда Харт его вышвырнул со своего берега, или как этот маленький пятачок под ногами.

Что ж, приступим.

Вадим хлопнул в ладоши, и пространство мгновенно расширилось до размеров футбольного поля.

Хорошо. Да нет, просто прекрасно. К сожалению, нет способа подтвердить или опровергнуть реальность этого места. Это вполне может оказаться чем-то вроде сна. Впрочем, все призрачно.

Кстати, можно было обойтись и без хлопка.

Вадим оттолкнулся от грунта и пронесся над полем, разбрасывая по пути всевозможные предметы: скамейку, урну, скульптуру в виде мальчика с горном, велосипед и… Воображение больше не могло ничего придумать.

Вадим сделал вираж, пролетел мимо только что созданных предметов и, даже не приближаясь к ним, увидел, что все они ни качеством, ни дизайном похвастаться не могут.

Да уж, не достаточно быть создателем, надо быть ещё художником и хорошим ремесленником.

Вадим опустился рядом с велосипедом. Он был сделан из легкого металла, покрытого зеленой краской, – именно так Вадим его себе представил. Чего-то явно не хватало в этой конструкции. Рама была какой-то неправильной. Вадим проверил педали: те оказались неподвижными. Ещё бы. Ведь, создавая велосипед, он не думал ни о подшипниках, ни о цепи, ни об осях.

Пусть будет действующим! – мысленно сказал Вадим, но ничего не изменилось.

Вадим вздохнул.

Трудно быть богом, подумал он, вспомнив Стругацких.

Перебросив ногу через раму, Вадим уселся на сиденье, поставил ступни на педали и… издавая громкий скрип, сдвинулся с места.

Приспосабливаясь к телу, велосипед менял форму. Ход улучшился, стал тише.

– Быстрей! – приказал сам себе Вадим.

Ноги замелькали, почти не ощущая нагрузки.

– Ветер навстречу! – скомандовал Вадим и почувствовал, как поток воздуха ударил в лицо.

Пугающее всесилие…

Он мчался по узкой лесной тропинке.

Эх, видели бы его сейчас ученые мужи космических ведомств!

Трава, стелющиеся кустарники, обрамляющие тропу, исчезали в пустоте. Не было ни звезд, ни тьмы.

Тропинка вела к тому участку колодца «Кантарат – ледяное сердце», где располагался карман персолипа. У Вадима не было ни путеводителя, ни каких-либо навигационных приборов, однако тропинка направлялась прямо к месту назначения. Он так хотел.

Возможно ли было преодолеть это расстояние мгновенно? Безусловно, да. Но Вадим добирался именно тем способом, которых подсказала интуиция.

Он ехал не спеша. Тропинка петляла, огибала несуществующие стволы деревьев, проваливалась и взлетала вверх. По расчетам Вадима, она должна была постепенно перейти в сам колодец.

Но может ли он, пособник Захватчика, так просто взять и вынырнуть где-нибудь среди вселенной, да ещё на полпути от центра к Кантарату.

Разумеется, нет.

Вадим не собирался игнорировать предостережение Харта, он кое-что замыслил и оттого не слишком торопился. Требовалось время, чтобы освоиться с новым состоянием и проверить хотя бы часть своих возможностей.

По ходу движения Вадим несколько раз проводил эксперимент.

Он расширял пространство по сторонам и снизу, а сверху оставлял все таким, как есть. Когда трава и кустарники разбегались на десятки шагов и из земли вырастали деревья с изогнутыми стволами, Вадим вдруг набрасывал на себя тонкостенный колпак из… пустоты. Созданный из его собственной силы лес превращался в лабораторию, в центре которой находился невидимый мирок.

Поначалу эксперимент удавался плохо. Колпак то и дело терял форму, искажался, стенки его рвались, и мирок оказывался недолговечным.

Тогда Вадим пошел на хитрость. Вместо леса он создал подобие кратера, а колпак из пустоты соорудил в форме шара. Такой мирок оказался значительно устойчивее.

Пустота, которая не была даже вакуумом, мало-помалу начинала его слушаться. Вадим вновь и вновь сооружал шары, пока не добился идеальной формы. В таком виде колпак для своего жизнеобеспечения почти не требовал энергетических затрат и мог существовать неограниченно долго.

Оставшись довольным своим изобретением, Вадим приказал тропинке свернуть и, надавив на педали, выехал в колодец.