Юрий Козлов - Проситель

Не говоря, естественно, о реформаторах, в случае с которыми (Берендеев в этом не сомневался) имело место знаменитое "попущение Господа злу".

Вот и сейчас, возвращаясь после свидания с Мехмедом домой, Берендеев увидел у церковной ограды помойную бабушку, которая проворно выключила фонарик; но до того, как она его выключила, Берендеев успел заметить в дрожащем мутном конусе света, что на сей раз бабушка не в мотоциклетных очках-консервах, не в шахтерской каске, а в натуральном черном танкистском шлеме с наушниками. Она мгновенно растворилась в темном воздухе (умчалась на броне невидимого ночного танка?), но Берендеев, во-первых, не спешил домой, во-вторых, ему было интересно, что делала бабушка у церковной ограды, поэтому он пошел в направлении исчезнувшего света.

Со времени несостоявшегося расстрела у Садового кольца писателя-фантаста Руслана Берендеева неудержимо влекли к себе церковные ограды. "Быть может, подумал он, - бабушка в танкистском шлеме спряталась там, чтобы довести до конца дело, начатое бомжом с готическим лицом, в очках-параллелограммах?"

Ничто, кроме прицепившегося, как репей, к свежей осенней прохладе кисловатого запаха гниющих овощей - доминирующего запаха помойки, - не напоминало о недавнем присутствии бабушки-танкистки.

Берендеев так бы и прошел мимо темных куполов в недоумении, если бы случайно не бросил взгляд за церковную ограду, так сказать, по ту земную сторону грешной жизни. К своему изумлению, он увидел там несколько белоснежных пластиковых бутылок с простоквашей (он сам покупал такую - "Russkaya prostokvasha" - в супермаркете "Foodland" по семь долларов за бутылку), две нераспечатанные пачки крекеров и (Берендеев глазам не поверил) бутылку французского красного вина каберне. Срок годности продуктов, надо думать, истек (хотя как он может истечь у вина?), но бабушка, вне всяких сомнений, разбирающаяся в подобных тонкостях, тем не менее посчитала их вполне пригодными для трапезы.

Как бы там ни было, сегодня ночью бабушка открылась ему с новой стороны. Берендеев не сомневался, что не с последней. В каждом человеке, как в мироздании, заключалось великое множество внешних и внутренних, видимых и невидимых сторон. "Вот только рассматривать их не всегда уместно, да, собственно, и ни к чему", - подумал Берендеев.

Еще он подумал, что в принципе бабушку можно отыскать по запаху. Пожалуй, это было единственное слабое звено в ее системе "сдержек и противовесов". Осенний ночной ветерок был свеж и прохладен, но не настолько, чтобы отцепить репей, перерубить хвост концентрированному запаху помойки. Он тянулся за бабушкой, как шлейф за кометой.

Берендеев вспомнил, как некогда морщились эстетствующие редакторы по поводу провидчески открытого им "запаха демократии". Сейчас Берендеев был готов внести уточнение: запах демократии был двуедин - к воняющему мочой, потом, дерьмом, мокнущей гнойной раной бомжу следовало присовокупить запах гниющих овощей - запах помойки. На герб столицы демократической России вполне можно было вынести помойный бак, победно распростершую над ним крылья ворону и преклонившую колени пред баком, как пред дающей хлеб насущный силой, пенсионного возраста фигуру. Берендеев не знал, лучше или хуже запаха демократии запах тоталитаризма, но утешал себя тем, что человек во все времена сильнее всего ненавидит то, что есть, не думая о том, что то, что будет, может оказаться еще хуже. "Придет диктатура, вернется тоталитаризм или что там еще, - решил Берендеев, - определим и запах". Отчего-то ему казалось, что тоталитаризм пахнет навозом и... перегаром.

...Писатель-фантаст Руслан Берендеев несколько дней назад вернулся в Москву с родины богини Афродиты ("каменная пена - пена камней") - острова Кипр, где на побережье возле города Ларнака председатель совета директоров "Сет-банка" Нестор Рыбоконь то ли прикупил, то ли на долгий срок арендовал двухэтажную виллу с высоким бетонным забором, ухоженным газоном, плодоносящими цитрусовыми деревьями в огромных керамических кадках.

Однажды после ухода девушек-соотечественниц (они познакомились с ними в сувенирной лавке, купили им там какие-то ленточные купальники и мнимо серебряные перстенечки в виде изогнувшихся дельфинов, заронив (против своей воли) в простые и чистые, как школьные тетради в начале учебного года, девичьи головы некие несбыточные надежды) Берендеев и Рыбоконь, устроившись в белых пластиковых шезлонгах с бокалами доброго кипрского вина на урезе шипящего в гальке моря, вдруг, как ни странно, заговорили о... демократии.

- Последовательно реализованная демократия - наилучшее из возможных общественных устройств, - ошарашил Берендеева дичайшей для России последних дней двадцатого века сентенцией Рыбоконь. Сказать так на исходе девяносто девятого было все равно, что сказать в восемьдесят девятом: "Будущее человечества - это последовательно реализованный коммунизм".

- Нестор, ты или издеваешься, или шутишь, - покачал головой Берендеев, или странно как-то мечтаешь. Впрочем, я тебя не осуждаю. Жизнь в России сейчас как раз и есть нечто среднее между издевательством, шуткой, мечтой и... смертью.

- Я сказал, последовательно реализованная демократия, - с надменной уверенностью уточнил Рыбоконь.

Он сидел в кресле, вытянув ноги в ночь, мерцая в лунном свете круглыми роговыми очками. Берендеев вспомнил гениальную строчку Маяковского: "В блюдечках-очках спасательных кругов". И еще почему-то вспомнил, что островом Кипр некогда владел король-крестоносец Ричард Львиное Сердце. Кому-то он потом его продал... Берендеев покосился на стоявшие на столике бутылки. В темноте было трудно определить, осталось ли в них вино, - бутылки казались литыми и полными, как непрожитая жизнь.

Ни к селу ни к городу Берендеев вспомнил, какое недовольное, разочарованное лицо было у девушки Рыбоконя, когда они усаживали своих кратковременных подруг в такси. Причем недовольство и разочарование определенно было вызвано не тем, что дали мало денег, - дали достаточно, но... Берендеев не стал додумывать эту мысль. В конце концов, какое ему дело до интимной жизни Нестора Рыбоконя, до (быть может, мнимого) недовольства случайной девушки? Если человек ходит в круглых роговых очках и искренне верит в демократию, это еще не означает, что он импотент или причудливый сексуальный извращенец...

- Нестор, что ты понимаешь под последовательно реализованной демократией? - поинтересовался Берендеев. - Естественно, помимо того, что известно о демократии такому необразованному лопуху, как я?

- Демократия не может быть ползучей, как змея, - ответил Рыбоконь, провожая взглядом летевшую в небе светящуюся точку - может, падающую звезду, а может, взлетающую ракету, - демократия не может быть лежачей или плавающей кверху брюхом, как оглушенная рыба. Демократия не может дароваться как... ничто. В ничто можно только вляпаться. Все в мире имеет предопределенный генетический код развития. В соответствии с этим кодом демократия - плод, вызревающий на древе - во чреве - отчаяния и неудовольствия от иных форм правления. Демократия легитимизируется в сознании общества не как череда неких смутных, суетливых действий, сильно смахивающих на воровство, но - в результате героического деяния, а в идеале - жертвы, желательно многих жертв. Бескровное, - вздохнул Рыбоконь, - не имеет шансов утвердиться надолго. То, что мы имеем в России, - всего лишь временная перемена власти. Все остальное слова и воровство.