Максим Шешкаускас - Император последнего дня

– Никифор, – заулыбалась она, принимая шампанское. – А я уже потеряла всякую надежду поговорить с тобой.

– Ну что вы, развлекать гостей входит в мои прямые обязанности в этот субботний вечер. – Мои уши режет это мерзкое «Никифор».

– А куда делась твоя бородка? Тебе очень шло, знаешь, вот у моего второго мужа…

– А про синяки под глазами вы разве не спросите?

Она засмеялась.

– Синяки, и правда, есть, а я их сразу и не заметила.

– Очень в этом сомневаюсь. – Отпил еще немного из своего бокала. – Лидия Павловна, я не успел выяснить, почему вы спонсируете организацию и мое существование? Из-за любопытства, или преследуете какие-то другие цели?

Гранд-дама делается очень серьезной.

– Ради науки, мальчик мой, исключительно ради науки. Генератор – драгоценнейшая находка, которая должна быть изучена во имя человеческого прогресса.

– Во имя прогресса? Честно говоря, не сильно представляю, каким образом кубик сможет служить человечеству.

Лидия Павловна звонко смеется:

– Стасик! Стасик! Что за дерзкого молодого человека ты воспитал?

Оглядываюсь и вижу, как к нам приближается Станислав Валентинович. Он вновь в своем строгом костюме-тройке.

– «Дерзкого» не то слово. – Станислав Валентинович улыбается, целует старушке руку. – Лидия Павловна, рад вас видеть.

– Взаимно, Стасик, но боюсь, мне придется вас оставить – из-за шампанского у меня разболелась голова. – Возвращает мне бокал, из которого не выпила ни капли, и уходит.

– Как тебе? – улыбается Станислав Валентинович.

– Наимилейшая старушка, – отвечаю я, залпом выпивая ее шампанское.

– Вот как? Я бы на твоем месте был бы с ней поосторожнее – она уже какой день талдычит об уничтожении Генератора вместе с администратором. Считает, что оставить тебя в живых слишком опасно.

– Во имя человеческого прогресса, значит? Наимилейшая старушка. – Допиваю я и свое виски.

– В любом случае, ты предупрежден, так что лучше держись подальше и не нарывайся на неприятности, – говорит он и уходит.

Я иду к бару пополнить свой опустевший бокал.

– Какой же ты идиот! Черт тебя подери! Не можешь запомнить даже банальные вещи! На кой ты мне вообще такой нужен… – Проходя, я слышу, как слепой старик отчитывает своего подчиненного. Этот слепой-то, небось, точно, спит и видит, как бы уничтожить меня и весь мир за компанию.

Я решаю, что даже виски мне сегодня не поможет, что на сегодня этого дурдома хватит, плюю на все и вместо бара отправляюсь прямиком к своему автомобилю…

16.05

Воскресенье

Лето в этом году обещает быть невыносимым – только середина мая, а дышать уже совсем нечем. Плюс ко всему, окно приходится держать плотно закрытым – с приходом настоящей жары выявилась очередная проблемка с казбесами – на солнцепеке они воняют тухлятиной, причем воняют так, что весь город погружается в смрад. И как некоторые могут спать с этими мерзкими существами?.. Надо будет переехать в лес, поближе к кубу и подальше от вони, а в квартиру установить кондиционер.

Я сделал пару кругов по комнате – с утра меня посетила мысль, которую очень захотелось увековечить в будущей книге, но эта мысль никак не накладывалась на сюжет. Проклятая жара расслабляет, и думать совсем не хочется. Вернулся за стол и стал рассматривать урну с Геной, будто хотел найти на ней выгравированную подсказку.

Урну с прахом мне почтой прислали спустя три дня после кремации. Я долго думал, что с ней делать, не стоит ли прах развеять, например, над океаном, но так как не был уверен, хотел ли Гена вообще быть кремированным, решил просто хранить урну на своем столе до получения какого-нибудь сигнала от него. Ведь если его сильно припрет, он найдет, как до меня достучаться.

Решив наплевать на сюжет, я, может и не к месту, влепил в текст терзающую меня мысль. Кто знает, вдруг читатель не заметит? Да и будет ли когда-нибудь этот самый читатель? Ведь я даже не уверен, что смогу когда-нибудь свою книгу закончить.

Довольный проделанной работой, я выключил компьютер и пошел к холодильнику за своим вознаграждением – баночкой холодного пива.

Зазвонил мобильный.

– Да, Егор, слушаю. – Щелкнула и зашипела открывающаяся банка.

– Привет, Ник. Ты писал, что нам поговорить стоит. Как сегодня, не занят?

– Весь в твоем распоряжении. Ты ко мне, или мне к тебе подъехать? – Я сделал из банки большой глоток.

Егор чуть помолчал.

– Давай лучше на нейтральной территории, в каком-нибудь людном месте? На всякий случай. Есть такое место, «ТРИСТАКАНА» называется, может, слышал? Давай в этой кафешке? Пиши адрес.

Я взял блокнот и карандаш:

– Записываю…

Встретиться мы договорились в час, то есть у меня в запасе было еще полно времени. Если бы не запах, я бы прогулялся пешком, а так придется ехать на машине.

За сорок пять минут до встречи я был гладко выбрит и причесан – у зеркала я убедился, что фингалы почти сошли: если не знать, что они были, то их и не видно, если же присматриваться, можно разглядеть два желтых пятна под глазами. Переоделся в шорты чуть ниже колена, оранжевую майку без рукавов, обул сандалии, нацепил на нос узкие солнцезащитные очки и вышел на улицу. Погода стояла отменная, и, если бы не запах, я бы наверняка уговорил Егора добраться до какого-нибудь водоема.

Кафе я нашел без проблем – безвкусная вывеска сразу бросалась в глаза. Единственная проблема была с парковкой – вдоль всей улицы стоянка была запрещена. Я оставил машину за пару кварталов от пункта назначения и пошел пешком.

Оставалось пройти пару домов, не более, как вдруг из одного подъезда вылетели и наткнулись на меня две странно одетые женщины:

– Извините, молодой человек.

Женщины были в черных рясах, но что-то едва уловимое сразу отличало их от монахинь. Я никак не мог понять, что же это такое. Женщины были почти одинаковые, я бы даже не удивился, будь они близняшками. Единственное отличие: у одной из них, которая как раз и извинилась, были небольшие круглые очки.

– Ничего страшного, – улыбнулся я, собираясь пройти мимо.

– Молодой человек, вы верите в Бога? – обратилась ко мне та, что была без очков.

– Едва ли, – постарался отвертеться я.

– Скоро конец света, тяжело вам тогда придется.

– Уж как-нибудь…

Я хотел идти дальше, игнорируя их реплики, но та, что в очках, дернула меня за рукав, заставляя обернуться и посмотреть на нее:

– Весь мир иллюзия, созданная Богом. Все сущее есть Бог! – Ее глаза блестели за очками. У меня едва не подкосились ноги, неожиданно закружилась голова. Мне вдруг показалось, что что-то похожее уже было, что я уже видел прежде эту картину. Что вот-вот я осознаю…