Джеймс Уайт - Скорая помощь

Взгляд Конвея непроизвольно устремился к носовому иллюминатору. За ним виднелась серая мгла гиперпространственной оболочки, коконом окружившей корабль. Поначалу поверхность оболочки казалась непроницаемой гладкой серой стеной, но постепенно появилось ощущение глубины – и даже невероятно большой глубины. У Конвея глаза заболели от непрерывной смены перспективы.

Один инженер-эксплуатационщик в госпитале как-то раз сказал ему, что в гиперпространстве материальные объекты -будь то люди или вещи – перестают существовать физически и что даже физики не до конца понимают, каким образом все это вновь материализуется, но не превращается в однородное молекулярное желе, когда прыжок заканчивается. И то, что прежде такого ни разу не происходило, по словам инженера, вовсе не означало, что такое невозможно в принципе. Этот инженер просил у Конвея какого-нибудь снотворного покрепче, дабы он провел свое «несуществование» во время прыжка на обратном пути во сне.

Улыбнувшись этим воспоминаниям, Конвей отвел взгляд от посверкивающего серого облака. Несуществующие офицеры в отсеке управления не сводили глаз с панелей и дисплеев, которые как бы тоже не существовали в философском смысле, и произносили священные профессиональные фразы. Конвей и Мерчисон переглянулись, она кивнула. Затем медики отстегнули ремни безопасности и встали.

Капитан оглянулся на них так, словно забыл об их существовании.

– Конечно, у вас полным-полно дел, мэм, доктор. Прыжок продлится всего два часа. Если произойдет что-нибудь интересное, я тут же все передам на монитор на медицинской палубе.

Мерчисон и Конвей спустились по шахтной лестнице на медицинскую палубу. После невесомости их обоих слегка качнуло. Здесь, в своей вотчине, где сила притяжения равнялась одному g, они вновь вспомнили о таких понятиях, как верх и низ. На палубе было пусто. Сквозь иллюминатор люка они разглядели фигурку Нэйдрад. Та, облаченная в скафандр, стояла на крыле совсем рядом с обшивкой.

Этот отрезок крыла был оборудован устройством искусственной гравитации, предназначенным для квантования крупных грузов. Именно за счет действия этого устройства старшая медсестра-кельгианка ухитрялась стоять горизонтально на крыле, вертикально прикрепленном к корпусу корабля. Нэйдрад помахала им лапкой и продолжила проверку исправности люка и системы наружного освещения крыла.

Несмотря на то, что на крыле Нэйдрад держало искусственное притяжение, к ее скафандру также вели два фала. Тот, кто оторвался бы от корабля в гиперпространстве, пропал безвозвратно – не только в прямом смысле.

Все оборудование и лекарства на медицинской палубе уже были проверены и перепроверены Нэйдрад и Приликлой, но Конвей обязан был произвести окончательную ревизию. Приликла, чаще своих более массивных коллег нуждавшийся в отдыхе, в данный момент спал, а Нэйдрад занималась делами снаружи. Это означало, что Конвей мог спокойно повторить всю проделанную ими работу, не вынуждая Приликлу старательно делать вид, что он Конвея не замечает, а Нэйдрад – неодобрительно шевелить шерстью.

– Для начала проверю герметичные носилки, – заявил Конвей.

– Я тебе помогу, – вызвалась Мерчисон. – И палатный запас медикаментов на нижнем этаже просмотрим. Я не устала.

– Как тебе должно быть прекрасно известно, – усмехнулся Конвей, когда они открыли дверь помещения, в котором хранились носилки, – надо говорить «на нижней палубе», а не «на нижнем этаже». Неужто тебе хочется, чтобы капитан решил, что ты невежда во всем, кроме своей специальности?

Мерчисон негромко рассмеялась и сказала:

– Думаю, он уже и сам так думает, судя по тому, что мне он то и дело читает лекции. – Она помогла Конвею выкатить носилки и быстро добавила: – Давай для пробы создадим под колпаком атмосферу из инертных газов и давление, втрое превышающее земное. Вдруг на этот раз к нам попадет существо с планеты с высокой силой притяжения – тогда мы будем готовы к тому, чтобы быстро подобрать для него подходящие атмосферные условия.

Конвей кивнул и отошел от носилок. Тонкая, но необычайно прочная оболочка приподнялась, наполняясь газом. Через несколько секунд она превратилась в прозрачный пузырь над носилками, похожий на стеклянный купол. Стрелка индикатора давления под колпаком не дрогнула.

– Утечки нет, – сообщил Конвей и включил насос, с помощью которого можно было откачать инертные газы из-под колпака и сбросить давление. – Теперь попробуем илленсианскую атмосферу. Надень маску – так, на всякий случай.

В основании носилок имелся поддон, где были сложены основные хирургические инструменты и откуда под колпак можно было проникнуть с помощью перчаточного бокса. Там же были сложены обычные маски-фильтры для существ нескольких физиологических типов. Конвей протянул маску Мерчисон и сам тоже надел.

– А я думаю, – сказал он, – что тебе стоит стараться выглядеть умной, а не только красивой.

– Спасибо, милый, – отозвалась Мерчисон. Голос ее из-под маски прозвучал глуховато. Она встала рядом и несколько мгновений наблюдала за тем, как Конвей, работая пультом, добился того, что под прозрачным колпаком носилок заклубился желтоватый туман – там создалась атмосфера, необходимая хлородышащим существам, выходцам с планеты Илленсия. – Десять и даже пять лет назад это, пожалуй, так и было. Это я слышала всякий раз, облачаясь в легкий скафандр и измеряя давление, пульс или слушая легкие и сердце у всех непрестарелых мужских особей ДБДГ в госпитале. Но чаще других говорил об этом ты, насколько мне помнится.

– На ДБДГ ты по-прежнему производишь такое впечатление, уж ты мне поверь, – сказал Конвей и протянул Мерчисон руку, чтобы она пощупала его пульс. – Но офицеров на этом корабле тебе стоит поражать своим интеллектом, иначе мне придется напрягаться еще сильнее, а тебя капитан сочтет нарушительницей дисциплины. А может быть, мы немного несправедливы к нашему капитану. Как-то раз я слышал, как о нем говорил один офицер. Похоже, Флетчер – один из лучших инструкторов и специалистов на внеземной инженерии в Корпусе Мониторов. Как только впервые зашла речь о создании специального корабля неотложной медицинской помощи, работники службы по налаживанию контактов с цивилизациями предложили на должность капитана именно его.

В каком-то смысле он напоминает мне одного из наших диагностов, – продолжал Конвей. – Его разум настолько набит всякими познаниями, что общение с ним все время превращается в выслушивание коротких лекций. До сих пор дисциплина, царящая в рядах Корпуса, и уважение к его званию и профессиональным заслугам позволяли ему общаться с окружающими, не тратя много слов и эмоций. Но теперь ему нужно научиться разговаривать с обычными существами – не подчиненными и не начальниками. Это ему удается не всегда. Но он все-таки старается, и мы должны…