Джеймс Блэйлок - «Если», 2002 № 09

— Бывает, — согласился бард. — Лас.

— Чего «лас»? — не понял я.

— Зовут меня так. Лас. Не по паспорту.

— Антон, — представился я. — По паспорту.

— Бывает, — признал бард. — Издалека пришел?

— На восьмом живу, — объяснил я.

Лас задумчиво почесал затылок. Посмотрел на открытые окна, пояснил:

— Я открыл, чтобы не так громко было. А то уши не выдерживают. Собирался тут звукоизоляцию делать, но деньги кончились.

— Это, похоже, общая беда, — осторожно сказал я. — У меня даже унитаза нет.

Лас торжествующе улыбнулся:

— У меня есть. Уже неделю, как есть! Вон та дверь.

Вернувшись (Лас меланхолично нарезал колбасу), я не удержался и спросил:

— А почему такой огромный и такой английский?

— Ты фирменную наклейку на нем видел? — спросил Лас. — «Мы придумали первый унитаз». Ну как его не купить, за такую надпись-то? Я все собираюсь наклейку отсканировать и чуть-чуть подправить. Написать: «Мы научили людей…»

— Понял, — сказал я. — Зато у меня установлена душевая кабина.

— Правда? — бард поднялся. — Три дня помыться не могу…

Я протянул ему ключи.

— Ты пока закуску организуй, — радостно сказал Лас. — Все равно водке еще минут десять стыть. А я быстро.

Хлопнула дверь, и я остался в чужой квартире — наедине с включенным усилителем, нарезанной колбасой и огромными пустыми холодильниками.

Ну и дела!

Никогда не думал, что в таких домах могут существовать непринужденные отношения дружной коммунальной квартиры… или студенческого общежития.

Ты воспользуйся моим унитазом, а я помоюсь в твоем душе… А у Петра Петровича есть холодильник, а Иван Иванович обещал водки принести — он ею торгует, а Семен Семеныч закуску режет очень аккуратно, бережно…

Наверное, большинство здешних жильцов покупало квартиры «на века». На все деньги, что только сумели заработать, украсть и занять.

А только потом счастливые жильцы сообразили, что квартира подобных размеров нуждается еще и в ремонте. И что с человека, купившего здесь жилье, любая строительная фирма сдерет три шкуры. И что за огромный метраж, подземные гаражи, парк и набережные надо еще ежемесячно платить.

Вот и стоит огромный дом полупустым, едва ли не заброшенным.

Понятно, что это не трагедия — если у кого-то жемчуг мелковат. Но первый раз я воочию убедился, что это, по меньшей мере, трагикомедия.

Сколько же всего человек реально живут в «Ассоли»? Если на ночной рев бас-гитары пришел только я один, а до этого странный бард совершенно спокойно шумел?

Один человек на этаж? Похоже, что и меньше…

Кто же тогда отправил письмо?

Я попробовал представить себе Ласа, маникюрными ножничками вырезающего буквы из газеты «Правда». Не получилось. Такой придумал бы что-нибудь позатейливее.

Я закрыл глаза. Представил, как серая тень от век ложится на зрачки. Потом открыл глаза и осмотрел квартиру сквозь Сумрак.

Ни малейших следов магии. Даже на гитаре — хотя хороший инструмент, побывавший в руках Иного или потенциального Иного, помнит его касание годами.

И синего мха, сумеречного паразита, жирующего на негативных эмоциях, тоже не наблюдается. Если хозяин квартиры и впадал в депрессию, то делал это вне дома. Или — очень искренне и открыто веселился, выжигая этим синий мох.

Тогда я сел и принялся дорезать колбасу. На всякий случай проверив сквозь Сумрак, стоит ли ее вообще есть.

Колбаса оказалась хорошей. Гесеру не хотелось, чтобы его агент слег с отравлением.

— Вот это правильная температура, — извлекая из открытой бутылки винный термометр, сказал Лас. — Не передержали. А то охладят водку до консистенции глицерина, пьешь, будто жидкий азот глотаешь… За знакомство!

Мы выпили и закусили колбасой с сухариками. Сухарики принес Лас из моей квартиры — объяснив, что едой он сегодня совсем не озаботился.

— Весь дом так живет, — пояснил он. — Нет, есть, конечно, и такие, кому денег и на ремонт хватило, и на обстановку. Только представь, что за удовольствие жить в пустом доме? Вот они и ждут, пока мелкая шантрапа, вроде нас с тобой, ремонт закончит и заселится. Кафе не работают, казино пустует, охрана со скуки бесится… вчера двоих выгнали — устроили тут во дворе стрельбу по кустам. Говорили, что увидели что-то ужасное. Ну… их сразу к врачам. Оказалось, и впрямь — оба ужасно обкурились.

С этими словами Лас достал из кармана пачку «Беломора». Хитро посмотрел на меня:

— Будешь?

Не ожидал я, что человек, с таким вкусом разливавший водку, балуется марихуаной…

Я покачал головой, спросил:

— И много куришь?

— Уже вторая пачка сегодня, — вздохнул Лас. И тут до него дошло:

— Ты чего, Антрн! Это «Беломор»! Это не дурь! Я раньше «Житан» курил, а потом понял — ведь ничем не отличается от нашего «Беломора»!

— Оригинально, — сказал я.

— Да при чем тут это? — обиделся Лас. — Вовсе я не оригинальничаю. Вот стоит почему-то человеку стать иным…

Я вздрогнул, но Лас спокойно продолжал:

— …не таким, как все, сразу говорят — оригинальничает. А мне нравится курить «Беломор». Через неделю надоест — брошу!

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть Иным, — бросил я пробный шар.

— Стать по-настоящему иным — сложно, — ответил Лас. — Вот я пару дней назад подумал…

Я снова насторожился. Письмо отправили два дня назад. Неужели все так удачно складывается?

— Был в одной больничке, пока приема ждал — все прейскуранты перечитал, — не подозревая западни, продолжал Лас. — А у них там все серьезно, делают титановые протезы взамен утраченных конечностей. Кости берцовые, суставы коленные и тазобедренные, челюсти… Заплатки на череп вместо потерянных костей, зубы, прочая мелочь… Я достал калькулятор и посчитал, сколько стоит полностью заменить себе все кости. Оказалось — один миллион семьсот тысяч баксов. Но я думаю, что на таком оптовом заказе можно получить хорошую скидку. Процентов двадцать — тридцать. А если убедить врачей, что это хорошая реклама, так и в полмиллиона можно уложиться!

— Зачем? — спросил я. Спасибо парикмахеру, волосы у меня дыбом не встали — нечему было вставать.

— Так интересно же! — объяснил Лас. — Представь, надо тебе забить гвоздь! Ты размахиваешься и бьешь кулаком по гвоздю! И он входит в бетон. Кости-то титановые! Или тебя пытаются ударить… Нет, конечно, имеется ряд недостатков. Да и с искусственными органами пока плохо. Но общее направление прогресса меня радует.

Он налил еще по рюмке.

— А мне кажется, что прогресс — в другом направлении, — продолжил я гнуть свою линию. — Надо полнее использовать возможности организма. Ведь сколько удивительного в нас скрыто! Телекинез, телепатия…