Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

Я взял приличный номер, с туалетом и ванной. Мог бы раскошелиться на более роскошный, но моряку на побывке, пусть и с преторианского крейсера, не положено шиковать. Мальчик из обслуги, явно разочарованный отсутствием вещей, провел меня на второй этаж, до номера. Я придирчиво осмотрел туалет — чисто, ванную — горячая вода лениво текла из медного крана, присел на кровать — не скрипит. Пойдет. Паренек уныло дожидался у дверей и был вознагражден мелкой монеткой. Вторую я задумчиво крутил в пальцах, расспрашивая его о питейных заведениях и магазинах поблизости. После честного ответа, что есть и пить лучше за пределами гостиницы, а лучшие девушки перебрались работать к «Ганнибал-отелю», мальчик получил и вторую монету.

Закрыв дверь и растянувшись на кровати, даже не снимая ботинок, я задумался. Стоит ли вообще задерживаться в городе? Если уж решил бежать… Но до Парижа самый лучший дилижанс будет ехать двое суток, а я устал от дороги. Лучше уж отоспаться по-человечески, поесть, Посидеть вечером за пинтой-другой пива…

Противиться искушению сил не было. Я разделся, набрал полную ванну горячей воды, забрался в нее, расслабился. Офицер Стражи Арнольд уходил из мыслей все дальше и дальше. Забавно лишь, что он сейчас, наверное, тоже лежит в горячей воде, может быть, не выпуская изо рта сигары, мрачно смотрит в потолок и размышляет — не был ли случайный попутчик Ильмаром…

Ничего. Такие, как он, сразу чувствуют неладное, но его губит добросовестность, как ищейку со слишком острым нюхом — обилие старых следов. Одно удивительно — почему он вообще поехал в Лион? Связано это со мной или нет? Если связано, то что навело его на след? Почему не бросился на север, почему именно в галлийские земли?

Вопросов много, ответов нет. Как обычно…

Через полчаса я выбрался из остывшей воды, растерся чистым, но ветхим полотенцем, оделся. Запер комнату — замок был такой смешной, что не удержал бы и новичка, но у меня все равно вещей нет. Вышел и двинулся по улице в сторону ближайшего магазина готового платья. Одежда моряка свое отслужила. Лион — город большой, всегда есть опасность наткнуться на настоящих матросов.

Пока рылся в одежде, предназначенной для студентов, клерков и всякой богемной шушеры, одна из девушек-продавщиц суетилась рядом, сыпля советами и болтая всякую чепуху, вроде того, что одежда, сделанная на мануфактурах, крепче и красивее настоящей. Я терпел, а под конец уступил, взял предложенные вещи и скрылся в примерочной кабине. Скинул моряцкие тряпки, надел штаны из крашеной «под сталь» плотной парусины, рубашку в красно-черную клетку. С тяжелым сердцем обернулся к небольшому мутному зеркалу.

Выглядел я вполне пристойно. Не школяром, конечно. А вот каким-нибудь художником или музыкантом — вполне можно представиться…

Я пожевал губами, разгладил щеки, слегка взъерошил волосы. Так, теперь детали. Ворованный плащ никак не годится. Нужен более яркий или вообще кожаная куртка. На голову — какой-нибудь дурацкий берет или руссийскую мурмолку с кисточкой. Яркий шарф. А вот ботинки еще послужат.

Вынырнув из кабинки, я поймал удивленный и одобрительный взгляд продавщицы. Подобрал среди имеющихся серый берет и клетчатый шарф, глянул еще раз в зеркало.

Прекрасно.

Во-первых, выгляжу моложе. Только надо побриться, бородка слишком мала и смотрится неряшливо. Во-вторых — совершенно не мой вид. Пожалуй, в таком облачении даже дряхлый физиономист барон Жан меня бы не опознал.

— Вам очень идет, — сказала девушка.

Я с любопытством посмотрел на нее. Девушка улыбнулась.

— Пожалуй, — признал я. — А в каком заведении можно было бы провести вечер, никого не напугав мануфактурной одеждой?

— В «Индейской тропе», например.

— Схожу, — согласился я. — А…

— Я, кстати, туда тоже хотела заглянуть вечером.

Начало было многообещающим.

Прогулявшись по улице, я вышел на какую-то лавку, где продавали всякую ерунду — раскрашенные печатные плакаты с лицами местных знаменитостей, дешевые гитары, тоненькие цепочки из плохого железа и прочую отраду обеспеченных юнцов. И еще я нашел два последних штриха к портрету — кожаную куртку, косо застегивающуюся на десяток костяных пуговиц, и латунный значок с надписью «Я — скользкий тип». Подобную дрянь таскали школяры и бедные художники, рисующие портреты на улицах.

Усмехаясь про себя, я нацепил значок прямо на куртку. Да, я скользкий. Кто поверит, что Ильмар свое прозвище на грудь нацепит?

Избавившись от моряцкой одежды и плаща самым простым образом — кинув все тряпки кучке нищих, ошивающихся вокруг дешевой распивочной, я зашагал дальше. За моей спиной шел энергичный дележ одежды. Скоро весь маскарадный костюм моряка Марселя окажется разобранным пятью оборванцами, а через пару ночевок на улицах превратится в грязные, мерзкие тряпки. Никаких следов.

Настроение стремительно улучшалось. В первом же кафе я перекусил жареной телятиной с пивом, поболтался по городу, поглазел на прохожих.

Когда начало смеркаться, я уже сидел в «Настоящем Американском Баре Индейская Тропа». Снаружи это было здание в два этажа со скромной вывеской. А вот внутри — действительно все стильно. Стены бревенчатые, с воткнутыми кое-где стрелами и каменными томагавками. Девушки и юноши, разносящие еду, все как на подбор загорелые и полуголые, в замшевых тряпках и побрякушках, а показывающаяся временами с кухни женщина-повар и впрямь — краснокожая. Вряд ли она готовила, скорее, придавала заведению колорит. Музыка гремела варварская, одни барабаны и бубны, но забавно смотреть, как под нее танцуют.

Вот только выпить толком нечего. Виски — мерзкое, бренди уступал самому плохому галлийскому коньяку, пиво — хуже, чем в Амстердаме, вина и вовсе нет. Неужели они в Колониях только это и пьют?

«Настоящая американская еда» тоже оставляла желать лучшего.

И что посетители тут нашли? Народу, на удивление, много. В основном молодежь и придурки вроде меня, только не фальшивая богема, а настоящая. Видимо, мода. В последнее время стали популярны разговоры про американские колонии, про неизведанные земли, про край, где много железа и меди. Конечно, уезжала в основном голытьба, а такая вот молодежь больше прикидывалась. Глотают мерзкое пойло, орут дурные песни, танцуют на столах… Я тоскливо пил безвкусное пиво и думал, придет ли девица из магазина.

На соседний стул кто-то опустился. Я повернул голову и улыбнулся. Пришла все-таки.

— Привет…

Вне магазина девушка держалась куда увереннее. И одета была, кстати, не в мануфактуру.