Алексей Васильев - Сингулярность (сборник)

Дмитрий довольно потянулся. Посмотрев на Мину как на сироту, сказал:

– А ты не задумывалась, почему существующий парадокс называется парадоксом Черепахи? Сравнение с апорией Зенона – первое, что приходит на ум, когда думаешь о зонде, который движется быстрее, чем расширяется Вселенная, но все же никак не может достичь ее края.

– Человеку свойственно украшать, – сказал Копылов, не отрываясь от игры. Носов снова вздохнул.

– Потому все точное, скучное и физическое он облекает в метафоры, аллегории и… красочные картинки, – продолжал главный инженер. – На самом деле здесь действует другой закон. Природа которого не раскрыта. Зонд приближается к Краю и теряет скорость. Чем он ближе, тем медленнее сокращает оставшееся расстояние. Исходя из таких расчетов, мы вообще никогда не сможем догнать Край и выйти за пределы Вселенной.

– Зачем тогда вообще мы нужны? – возмущенно спросила Мина.

Дмитрий посмотрел на нее, как на африканскую вошь. Копылов улыбнулся, помня, что эти же слова недавно слышал и от него, и сказал:

– Кстати, еще вопрос, что было бы, выйди мы за пределы мироздания. Девяносто девять процентов, что наш зонд тут же перестанет существовать.

Мина поежилась.

– Да уж… лучше обо все этом не думать. И так плохо, а по-другому еще хуже… Но зачем?

– Сбор данных. Кстати, если бы на Земле и в самом деле считали, что исследовательский зонд все-таки может выйти за Край, думаю, наша работа строилась бы по-другому. Мы привыкли к тому, что застыли, будто мухи в… меду, и оттого даже не думаем, для чего мы здесь. Просто выполняем работу. Обрабатываем данные. Может, для людей вообще лучше не догонять черепаху? Если уж на Краю не действуют многие физические законы, то за ним… а может, там температура в миллионы раз превышает температуру нашей Вселенной? Или не существует времени, гравитации, массы? Не действует закон сохранения энергии? Что-то другое? Вообще, что там – один из первых вопросов, задаваемых нами в детстве, а потому – самый интересный. Собственно, здесь мы именно затем.

– А у кого-то по-другому, – вставил Дмитрий. – Не все в детство на небо смотрели. Кто-то по-другому устроен. Кому на звезды, а кому в мониторы.

Девушка, чуть порозовев, спросила:

– А какие законы на Краю действуют? Из фундаментальных?

– Да многие… – ответил Копылов. – Время так же идет, как и везде, а мы не сходим с ума, даже вон разговариваем и чай пьем. Меняются только условия движения. Которое здесь относительно. Будто кто барьер для нас поставил… непреодолимый.

– Преодолеем, – сказал Дмитрий.

– А может, чаю попьем? – спросил Носов. – А? С купологами? А то все бы преодолевать.

– На сегодня – пик человеческой мысли! Экспериментальный образец! – говорил довольно Копылов, принимая блоки нового процессора. – Спасибо Центру. Пока только у нас такой. А завтра и остальное оборудование зальют, тоже… экспериментальное. Будем им дырки в космосе вертеть. Мощь!

Тонкие пальцы Мины с трепетом легли на голографические клавиши.

– Мощная штука! – сказал Копылов. – Не боишься? В Центре сказали, обладает зачатками самосознания. А то и вовсе… разумнее тебя. Процессоры настолько мощные, что не чувствуешь границ возможностей.

Носов вздохнул. Копылов подмигнул Мине и, чтобы поддразнить его, добавил:

– Слышал, эта машинка много совершеннее человека! Ее создавали настолько тщательно, что по гармонии превзошли даже человеческий организм.

Носов фыркнул:

– Обычная вычислительная машина. Усовершенствованные счетные палочки. Куда уж человеческому организму! – Он посмотрел на Копылова. – Только и делают, что рекорд Бога пытаются побить. Создатели! Не выйдет! Не по-лу-чит-ся!

Мина не слушала. Она ввела пробную команду, и перед ней развернулась сложная голограмма. Пальцы забегали по мерцающим символам, изображение обрело объем и вновь стало плоским, затем его развернуло, замелькали диаграммы, графики, побежали столбцы цифр и символов. Девушка хмыкнула, а ее пальцы запорхали еще быстрее.

Она тестировала безжалостно и жадно, Носов кряхтел и морщился, глядя, как Мина с закушенной губой стоит перед мелькающим экраном, сотканным из тончайших лазерных нитей, а движения ее пальцев было уже не различить. Над бровями девушки выступили крохотные капельки – обкатка обернулась безмолвной дуэлью, схваткой с машиной, стремительной и жесткой.

Вошедшему Дмитрию показалось, что вместо инженера-программиста в центре зала совершает пассы таинственный чародей, а помещение пронизано вспышками молний, наполнено запахом озона, слышен слаженный хор могучих древних голосов и раскатистый гул больших барабанов.

А вызванное Миной существо отказывается повиноваться хозяину, но не потому, что строптивое – впервые чародей не может дать достойный приказ.

– Ага! – вскрикивала Мина. – Ага! А так можешь?

Меж ее пальцев проскакивали искры, а экипаж ощущал, как колеблется пространство, вот дрогнуло особенно сильно, толкнулось, шумно вздохнуло, и в лаборатории забился упругий пульс могущественного существа. Призрачные символы разгорались ярче, будто оживали, озоном пахло все сильнее.

– А на это тебя хватит?! – закричала девушка. Искусанные губы сжаты, мокрые пряди прилипли ко лбу, но глаза сияли ярче всех звезд Вселенной. – Неразрешимая задача!

Будто выдернули пробки из пузатых стеклянных сосудов – раздалась серия протяжных чпокающих звуков, и на волю вырвались всемогущие джинны. Лаборатория исчезла, пронзенная мириадами лазерных нитей, превращенная в гигантскую голограмму. Люди словно попали в центр многомерного вычислительного процесса. И все же Мине пришлось признать поражение. И главный инженер Копылов готов был поклясться, что за миг до того в лаборатории послышался утробный вздох могучего существа, довольный и протяжный.

Девушка длинно простонала и прижала ладони к мокрым вискам.

– Я… я не могу…

Глаза покидала пелена, дыхание шло тяжелое, со всхлипами.

– Что это было? – спросил Дмитрий. – Танцы, борьба, любовь?

– Это невообразимо, – сказала Мина. – Я чувствовала себя всемогущей! Я не знала, чего придумать еще, что бы он не мог!

– Итак, новое оборудование – мужчина. Причем… весьма нравящийся женщинам, – ревниво сказал Дмитрий.

– А это не опасно? – спросил Копылов со смешком. – А то показалось…

– Будто живое, да? – сказала Мина. – Мне тоже. Но послушайте… это же действительно нечто! Эта машина может все. А если не может… то этого не может никто!

– Да, выглядело внушительно, – сказал Носов. – Надеюсь, так будет не всегда, когда вы станете работать на ней? Здоровья надолго не хватит. А если завтра пришлют вээмы еще больше, еще чудовищней? Хотя куда дальше… у меня от этого-то монстра чуть сердце не выпало.