Майк Резник - «Если», 2002 № 04

— И подойти поближе, посмотреть, куда банка улетает, тоже не пробовали? — продолжал Витька. — Может, там, в каком-нибудь параллельном пространстве, уже лежит куча ржавых банок с хвостами, а аборигены молятся им насчет хорошей погоды?

— Подходить опасно — голова закружится, чего доброго, свалишься прямо туда — и прокол засосет, — хмуро сказал Фоменко.

— Вот сегодня и попробуем, — пообещал Жерар Депардье. — Мы сюда раньше втроем приходили, а с тросом пробовать надо вчетвером, и еще чтобы кто-нибудь снимал.

Оказалось, в одной из спортивных сумок был свернутый в кольцо металлический трос. Его прикрепили к дереву, но не просто привязали одним концом к стволу, а нагнули дерево, повиснув втроем на длинной ветке, и смастерили сложную конструкцию. Фоменко объяснил мне: если что-то случится и люди выпустят трос из рук, дерево выпрямится и оттащит экспериментатора от опасного места.

Первым пошел сам Фоменко. Он придерживал трос на уровне пояса и осторожно передвигал его. Один конец, пропущенный сквозь ветки, прочно держало дерево, другой — Жерар Депардье, Лешка и Витька, понемногу отпуская. Фоменко продвигался очень медленно, миновал середину поляны, повернулся, показал рукой, что все в порядке, и пошел дальше. Контуры его фигуры вдруг поплыли, я вскрикнула. Мужчинам было даже не до того, чтобы меня обругать. Они внимательно следили за Фоменко. Темное пятно, наполовину съеденное белым туманом, вдруг странно задвигалось, подалось вправо.

— Тяни, — негромко приказал Жерар Депардье, и они стали выбирать трос, извлекать Фоменко из тумана. Скоро пятно сделалось опять похоже на человека, а человек оторвался от троса и решительно пошел к нам, покачиваясь и ругаясь довольно свирепо.

— Я, мать вашу, и кричу, и рукой показываю — назад, назад, а вы что — оглохли?!

— Ни хрена не слышали! — воскликнул Жерар Депардье, а Лешка выронил трос.

— Значит, ты был ТАМ?..

Еще звучали какие-то слова — и вдруг перестали. Они ощутили, что произошло.

— Откуда я знаю, где я был? — неуверенно произнес Фоменко. — Я кричал — вы не слышали…

— Ты прошел насквозь? — спросил Лешка.

— Похоже на то… не знаю… там было какое-то другое освещение…

Он растерялся.

— А что ты видел?

— Да лес я видел!

Витька подошел ко мне и обнял покрепче.

— Если бы там были динозавры, они бы его сожрали, — шепнул он прямо в ухо.

— Ребята, начинаем действовать! — заорал вдруг Жерар Депардье.

— Вы с камерой бегите туда, снимайте! Но сбоку! Мы будем отпускать трос, а пойдет Лешка — он самый легкий!

Имелось в виду: эксперимент повторяем немедленно, только нас с Витькой посылают по ту сторону поляны проверить, не вылезет ли Лешка просто-напросто из пятна, и заснять то, что увидим.

— Ну, Машка, если эти сумасшедшие морочат нам голову… — грозно сказал Витька, ведя меня за руку вдоль края поляны. — Но если это действительно прокол — твой батя нам должен виллу на Канарах купить. Ты представь: а вдруг мы прямо сейчас оттуда что-нибудь этакое притащим? Значит, он уже завтра может рапортовать о подготовке к пробному пуску!

Я одной половинкой души возликовала, а другой затосковала. Витька не был в бункере, где уже полагалось стоять смонтированному агрегату, а я была: увязалась за папой и висела на нем, как клещ, как пиявка, и он просто был вынужден взять меня с собой, когда ездил туда разбираться со стройматериалами. Легко сказать — рапортовать о пробном пуске! А если кто-то захочет посмотреть на ту установку, которую запустили? Как мне сказали, там есть только верхний кожух. Если эта дырявая железная сфера называется «кожух» — то да, я его своими глазами видела. Изнутри. Когда сильно задрала голову — нашла самую верхнюю дырку, на уровне примерно седьмого этажа…

Но будем переживать неприятности по мере их поступления, год передышки, которую мог бы сейчас получить папа, много значит. А заниматься дизайном и иметь свою студию лучше в Латинской Америке, чем в России. Конечно, если папа не захочет взять с собой Витьку, я останусь здесь…

— Эй, вы меня слышите? — завопил Жерар Депардье.

— Слышим, слышим! — отозвался Витька.

— Тогда — пошел! Снимайте!

Снимала я куда лучше, чем он, и поэтому взялась за камеру. На экране было все то же стоящее торчком белое «яйцо», дымчатое по краям, только в профиль. Витька с фотоаппаратом отошел в сторону. Я думала, что он хочет заснять, как вход в пятно выглядит под другим углом, но ему взбрело в голову сфотографировать меня за работой. Пройдя шагов десять, он неожиданно обернулся — и кинулся ко мне. В тот же миг меня сзади кто-то схватил в охапку. Я выронила камеру.

Болото наполнилось голосами, воплями, треском, хрипом. Я брыкалась, как могла, мотала головой, стараясь попасть затылком в лицо тому, кто волок меня прочь. Увидела здоровенного мужика в камуфляже, прыжками пролетевшего к пятну, услышала крик, наконец раздались и выстрелы. Меня бросили наземь, на влажный мох, я увидела у своего лица черный высокий ботинок и вцепилась в него. Кто-то полетел через меня… я перекатилась… раздался звон и гул, словно отпустили огромную и длинную струну… это трос, подумала я, это всего-навсего трос, но почему?..

Ничто не держало меня, я собралась с силами, скрутилась клубком, мгновенно оказалась на корточках и услышала Витькин голос. Он звал Лешку, звал Фоменко! Я поняла, что его схватили, подобрала камеру и, подняв ее над головой для удара, кинулась на помощь…

По краю поляны несся Лешка. Левой рукой он держал за лямки рюкзак. Ему наперерез кинулся высокий парень в камуфле, растопырив руки, чтобы поймать его в охапку. Лешка метнулся влево, его словно потащило — и он, не разбирая дороги, влетел в самую сердцевину «яйца». Я шарахнулась — «яйцо», словно его разбудили, колыхалось и подскакивало. Вслед за Лешкой кинулся тот самый парень в камуфле.

Я споткнулась и, отчаянно брыкнув воздух, перескочила через лежащее тело. Это был кто-то совсем незнакомый — не наш, но и не камуфлированный, а просто мужик в распахнутой куртке.

— Витька!.. — заорала я. — Витька!!!

Тут меня схватили за руку так, что не вывернуться. И тут же вырвали камеру. Это были два дядьки в камуфле с совершенно безумными рылами.

— Витька!!! — в третий раз заорала я.

Вдруг они дернулись — что-то затрещало в кустах, в еловом сухостое за ними!

— Витька, беги!.. — вопила я, вцепившись в обоих сволочей мертвой хваткой. — Беги!

«Яйцо» меж тем распухло в два раза и раскачивалось, будто собиралось сняться с места и покатиться на нас троих. От него по воздуху пошла ледяная волна, первым под нее попал мужик, на чьей шее я повисла. Он покачнулся, зарычал и рухнул вместе со мной.