Бен Бова - Орион и завоеватель (Орион - 4)

24

Не чувствуя течения времени, я долго покоился в запредельном холоде и мраке. Я ничего не видел, не слышал и не ощущал. Сознание, угасая по мере того, как охлаждалось тело, обращалось к представлениям Кету о нирване. Неужели наконец и меня ждет освобождение от всех чувств, желаний и потребностей... окончательное забвение?

И вдруг, покоясь во мраке, я забеспокоился, тревога переросла в панику; мне грезилось, что я падаю, пронзая небесную пустоту, подобно метеору, а потом ощутил, что лежу на какой-то неровной поверхности. Что-то твердое упиралось в мой крестец. Холод исчез. Ощутив всей кожей тепло, я тотчас открыл глаза.

Я стоял на скалистом склоне лицом к бурному темному морю, тяжелые волны гневно били в черные скалы, взметая вверх фонтаны брызг. Ветер нес запах соли, и, вдыхая свежий морской воздух, я сел у скалы, стараясь забыть о смерти и пытаясь привыкнуть к новому существованию. За скалами начинался узенький серпик песчаного пляжа, упиравшийся в крутые утесы. День был пасмурный, но не холодный. От воды веяло теплом. Деревья на гребне холма шелестели под порывами ветра. Натиск ветра согнул их стволы, искривил сучья, уподобив пальцам больного артритом старца.

Ощутив себя сильным и бодрым, я резко вскочил на ноги. Нетрудно было понять, что теперь я нахожусь не только далеко от Арарата, но, быть может, даже в другой эре. Оглядев себя, я увидел, что одежда моя теперь состоит из короткой кожаной юбки и кожаного жилета, почерневших от пота и потрескавшихся от старости. Кинжал оказался на месте - на бедре под юбкой. Скрещенные на голенях кожаные ремешки удерживали грубые сандалии. Где я и почему меня перенесли сюда? Вдоль склона к узкой и изогнутой полоске белого песка спускалась тропа, по берегу пролегала узкая дорога.

Я направился к ней, размышляя над тем, кто прислал меня в эти края и зачем. Гера, Золотой, Аня или кто-нибудь из творцов?..

Оказавшись возле дороги, я представил себя слепцом, который наугад разыскивает путь в незнакомых краях. Направо дорога уходила вдоль берега, а потом исчезала в расщелине между двумя скалистыми утесами. Слева же, вдалеке, она шла в глубь суши, поднимаясь к горам.

Я решил пойти направо. На узкую полоску песчаного пляжа накатывались достаточно кроткие волны, но впереди прибой с громогласным ревом бился о черные скалы. Людей вокруг не было видно, и я даже заподозрил, что Гера или Золотой сослали меня во времена, когда человечество еще не существовало. Впрочем, разглядывая дорогу, я увидел, что ее протоптали ноги людей, а не животных. Кое-где попадались параллельные колеи, оставленные колесами.

Пока я шел, солнце опустилось к зловещим серым облакам, сгрудившимся над еще более серым морем. Миновав утес, дорога обогнула другой песчаный серпик. Должно быть, весь берег усеивали такие крохотные пляжи, прятавшиеся среди гор. Море наверняка кишело рыбой, но никаких снастей у меня не было. Поэтому, когда показавшееся мне кровавым и разбухшим солнце прикоснулось к краю воды, я направился к вершинам холмов, чтобы найти что-нибудь съедобное, и, когда стемнело, уже сидел перед небольшим костерком, обжигая в его пламени конец грубо оструганного копья и переваривая обед: полевую мышь и зеленые фиги.

С рассветом я отправился дальше по прибрежной дороге, положив на плечо самодельное копье. Вскоре я пришел к развилке; одна ветвь дороги тянулась вдоль берега, другая уходила в сторону - в горы. Я предпочел горную дорогу, решив, что она непременно должна куда-нибудь привести меня. Но прошла уже часть дня, а я еще никого не встретил.

"Странно, - подумал я. - Должно быть, не одно столетие люди топтали эту дорогу, сделав ее гладкой и ровной, если не считать рытвин, оставленных в ней колесами повозок и телег".

Поднявшись на крутой холм, я увидел под ярким высоким солнцем город за крепкими стенами. И сразу понял, почему заброшена эта дорога: возле стен расположилось небольшое войско. Невольно мне вспомнилась Троя... хотя эта крепость находилась вдали от моря и осаждавшие устроили лагерь не на берегу возле своих кораблей.

Поразмыслив, я все-таки решил идти к военному стану.

"Причину того, что меня отправили сюда, лучше искать именно там, рассудил я. - Скорее всего, я кому-то понадобился для новой войны".

Дисциплина в лагере была не на высоте, если даже сравнивать с лагерем Филиппа возле Перинфа. Воины в полном вооружении расхаживали повсюду, однако единого стиля в оружии и одежде я не заметил. Впрочем, почти все они носили кожаные куртки и имели бронзовые мечи.

Наконец меня заметил воин в бронзовом панцире:

- Стой! Стой! Кто ты и что делаешь здесь?

Широкоплечий, с черными словно обсидиан глазами, он был молод, и на подбородке его рос кудрявый пушок.

- Я чужой в этих краях, - отвечал я. - А зовут меня Орион.

Меня обступили, разглядывая. Откровенно говоря, выглядел я неважно.

- Где ты добыл такое копье? - ухмыльнулся один из воинов. - Должно быть, его ковал Гефест?

Их речь несколько отличалась от привычной мне речи греков. Я слышал более древний вариант этого языка.

- Клянусь, я просто вижу, как хромец выковывает это могучее оружие на Олимпе!

Все разразились хохотом.

- Смотри, как бы Зевс не позавидовал.

- Нет, он просто выкрал копье у Зевса!

Я стоял, изображая смиренного деревенщину, слушая, как они заливаются хохотом, хлопая себя по ляжкам. Впрочем, их молодой начальник едва улыбнулся.

- Так ты не здешний? - спросил он.

- Нет, я пришел издалека, - отвечал я.

- Ты зовешь себя Орионом?

- Да.

- А как звали твоего отца?

Пришлось наскоро придумать ответ:

- Не знаю. Я не помню своего детства.

- Даже имени отца не знает. - Один из мужчин пнул своего соседа в бок.

- Я воин, - проговорил я, зная, что в их речи нет слова "солдат".

- Ну и воин - смотрите-ка!

Началось всеобщее ликование. Улыбался даже молодой начальник. Возле нас уже собралась толпа.

Бросив копье на землю, я ткнул пальцем в сторону того, кто веселился больше всех.

- И притом лучший, чем ты, болтун! - вызывающе заявил я.

Смех его замер, и на губах заиграла злобная улыбка. Он извлек из ножен бронзовый меч и сказал:

- Молись своим богам, иноземец. Сейчас ты умрешь!

Безоружный, я ждал его нападения. Никто не предложил мне оружия и не возразил против поединка. Болтун был опытным бойцом, руки его покрывали шрамы, глаза жестко смотрели на меня. Я ждал, но уже ощущал, как ускоряются мои реакции, как замедляется течение времени.

Движение мышц на бедре выдало мне его намерения. Воин шагнул вперед и сделал выпад, целясь мне в живот. Я вовремя отступил в сторону и перехватил его кисть обеими руками. Потом перебросил противника через бедро и тотчас же вырвал меч из его руки. Он рухнул на спину, как куль с мокрым тряпьем.