Евгений Филимонов - Время льда и огня

Курата замялся, но, очевидно, мой простодушный вопрошающий взгляд вернул ему доверие ко мне.

— Видите ли, Большой Стоп отбросил технологии примерно на сто лет назад, однако мы тут, на Галакси, не дремлем. В частности, наше великое достижение — разгонный реактор, который мы используем на модулях и челноках.

— ?

— Ну, в прошлом, чтобы отправить на орбиту тонну полезного веса, скажем, нужно было выставить на пусковом стенде стотонную колонну в виде многоступенчатой ракеты с топливом. Ничего подобного, конечно же, мы себе позволить не могли, и самая первая техническая задача, которую мы решили с блеском, — это разгонный реактор. Там используется сфокусированная атмосферная плазма, которой пока хватает…

Неприкрытая гордость исходила от всего облика этого приземистого крепыша. Он явно рад был возможности побахвалиться перед вполне безобидным выходцем из сельскохозяйственной зоны, в этом он нисколько не отличался от Крамера.

Все еще улыбаясь, он встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— Подумайте над вашим заданием самостоятельно, — бросил он вслед мне. — Ум хорошо, а два лучше.

Прямо от Кураты я направился в спортивный сектор, где обдумывал услышанное, неутомимо перебирая ногами по беговой дорожке. Рядом упражнялись люди из команды, они с любопытством поглядывали в мою сторону — но не более. Никто не заговаривал со мной, хотя, как я уже заметил, народ тут по натуре своей веселый и общительный. Интересно, чья это установка: держать нас в изоляции? Шефа или кого еще?

Но особенно одиноко мне стало, когда в спортзал вошла компания молодых людей — только что со смены, застоявшихся от монотонной работы, полных нерастраченной физической энергии, — и с ними Норма. Издали махнув мне приветственно, она не сделала даже попытки подойти. Все они тут же стали шумно разминаться на батуте. Чтобы зря не расстраиваться, я досрочно закончил тренировку и отправился в душ.

Когда я вернулся в каюту, Наймарк уже спал, повернувшись лицом к стене. Ничего другого не оставалось и мне. За иллюминатором царила тьма — Галакси все еще пересекал по диагонали бескрайний темный ледник, и я на мгновение приникнул к стеклу, пытаясь — в который раз уже — различить хоть какую-то мелочь в сизой, темной массе.

Я уже стал раздеваться, когда обнаружил, что змейка нагрудного кармашка расстегнута, внутри находился смятый клочок — записка.

«Нам нужно встретиться без свидетелей. Норма».

27

Я пришел в себя от сильного толчка. Возможно, толчок этот совпал как-то со сновидением, — как обычно, мне снилось, что я дома, и первая мысль моя была — землетрясение, это землетрясение!

Наймарк уже встал — очевидно, он пробудился раньше меня — и торопливо одевался, сидя на своей койке. Новый толчок подбросил его чуть не до потолка, меня же удержал эластичный пояс.

— Что-то происходит!

Еще один толчок, помягче, но сопровождаемый яркой вспышкой. Кое-как одевшись, мы выбежали в коридор, освещенный лишь прерывисто мигающей надписью «тревога» в торце. Инстинктивно мы бросились к центру спутника, к обзорной рубке, так называемому «мостику», куда уже со всех коридоров стекался встревоженный люд. По дороге нас еще пару раз тряхнуло.

На мостике бурлила небольшая толпа, всем хотелось пробиться к обзорному окну, хотя и так все было отлично видно — на черном фоне звездного неба вдруг возникла будто стайка стремительных иголок, приближающихся, растущих с невообразимой скоростью — и тут же поодиночке вспыхивающих, как спички, разламывающихся, достигающих спутника уже в виде огненных факелов, грандиозно рассыпающих свои пламенные цилиндры среди хитросплетения балок и труб.

— Хорошая работа, — буркнул мне Наймарк, — хотя и подпускают чересчур близко. На спутнике могут быть повреждения…

— А что это такое вообще? — поинтересовался я.

Наймарк и еще кто-то из рядом стоящих воззрились на меня с изумлением:

— Как — что такое? Ракетная атака!

— Атака? Со стороны…

— …южан, именно, — с горечью констатировал Наймарк.

В этот момент еще одна горсть иголок подверглась методическому уничтожению, причем на вспышку каждой ракеты толпа реагировала единодушным «а-а-ах!» и радостными восклицаньями, хотя последний болид ударил своими обломками чуть ли не в панорамное окно. В этот момент открылась дверь главной рубки, смежной с мостиком, и оттуда вышел — как всегда, в сопровождении многочисленной свиты — Эрно Курата.

— Аварийную бригаду в пятый отсек, остальным — отдыхать. Сегодня больше налетов не ожидается, отбой. Расходитесь, — холодно махнул он кучке зевак, пытавшихся устроить ему овацию. И тут заметил нас:

— Ну что, уважаемый магистр, как вы оцените работу нашей центральной защиты против вашего космического нападения? — И, не дожидаясь отпета, весь еще в азарте недавнего сражения, добавил: — Кое-что и мы можем, так ведь?

— Ракеты подходят слишком близко. Вы что, их поздно обнаруживаете?

— Запуск производится тогда, когда мы находимся с обратной стороны глоба. Но ваши люди не учли того, что мы оживили, реставрировали три стационара над Солнечной стороной. И теперь у нас не может быть никаких сюрпризов оттуда, вот так, магистр Наймарк!

Однако старину Эла не так легко было пронять.

— Тогда что вам мешает уничтожать их на взлете?

Курата несколько сник — очевидно, он и сам знал это свое слабое место.

— Здесь вы правы. Мощность нашего лазера-истребителя не особенно высока, вот и приходится уничтожать чуть ли не за сто метров до спутника. Но мы прогрессируем!

И удалился — триумфатор, окруженный ликующими подданными. Мы с Наймарком остались одни на мостике. Отсюда видно было, как ремонтная бригада вдали, у пятого отсека, споро принялась за свое дело, как люди в скафандрах перепархивали с рейки на рейку, посвечивая сваркой, — и тут я услышал знакомый голос, голос, которого мне не хватало столько дней:

— Петр!

Норма стояла в углу обзорного мостика, почти невидимая в полумраке дежурного освещения.

Наймарк тоже обернулся и сразу же с обычной своей деликатностью заковылял в коридор — он старался нам никогда не мешать. Мы остались одни.

— Норма!

— Петр, слушай внимательно, не до сантиментов. Я делаю все для того, чтобы тебя при первой же оказии отправили вниз. Хотя…

Ее неотразимые серые глаза смотрели мне в душу.

— …хотя, по правде, я бы ничего не имела против, если бы ты остался здесь — будь все нормально, Петр, будь все нормально. Но ты же сам видишь — здесь дело идет к войне.

— Везде, где мы с тобой побывали, готовятся к войне. Разве что у меня на родине…

— Хватит о пустяках. Я хочу, чтобы ты понял основное — я на твоей стороне, какой бы ты выбор ни сделал, даже если придется… расстаться с тобой, вот как.