Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 2

Амид замолчал.

— Обрати внимание, — через несколько мгновений продолжил он, — насколько грамотно начата эта линия — она позволяет позже развить ее до утверждения, что если люди хотят обеспечить себе и дальше безопасное существование, они должны уничтожить или поставить под свой строгий контроль все знания, науки и тому подобных демонов, с тем чтобы в будущем они никогда больше им не угрожали.

— И как много в процентном отношении уже поддалось на эту пропаганду? — спросил Хэл.

— Процентов двадцать, — ответил Амид. — Вот почему по нашим расчетам выходит, что у нас нет надежды победить. Этого более чем достаточно для того, чтобы обеспечить пушечным мясом Иных в войне против нас. По существу, что двадцать процентов, что сто, уже не имеет значения. За этими двадцатью процентами стоит такое огромное количество людей, что, даже если их построить в шеренгу по двадцать человек, они будут двигаться на нас нескончаемым потоком. К тому же следует учесть их способность к естественному воспроизводству от поколения к поколению на тот случай, если война затянется надолго.

— Хорошо, Иные располагают людскими ресурсами, — заметил Хэл. — Но для того чтобы развязать широкомасштабную войну между мирами, необходимо еще кое-что. Тыловое обеспечение.

— Это так, — ответил Амид. — Поэтому у нас еще есть время. Но по расчетам экзотов эта война в любом случае неотвратима и наша гибель неизбежна.

Он смотрел Хэлу прямо в глаза.

— Теперь ты понимаешь это. Да, я знаю, еще десять лет назад такое вооруженное нападение одного мира на другой показалось бы ожившим кошмаром. Никто не отважился бы на подобное, учитывая огромные человеческие потери. Иных не волнует цена; их интересует только результат.

Хэл кивнул.

— Поскольку все обстоит именно так, — сказал он, — а в расчетах экзотов вряд ли можно надеяться найти какую-нибудь погрешность...

— Исключено, — заверил Амид.

— Так стоило ли вообще приходить ко мне? — закончил свою мысль Хэл. — По вашим словам, ни от меня, ни от вас ничего не зависит. При таких обстоятельствах мудрому экзоту ничего другого не остается, кроме как сдаться.

— В таком случае я, возможно, не мудрый экзот, — улыбнулся Амид, — несмотря на все мои морщины. Как я уже сказал, я волен теперь делать что захочу, и поэтому я могу позволить себе тешиться неоправданной иррациональной надеждой, что, когда Иные со своим харизматическим талантом вытащат из шляпы кролика, о существовании которого никто даже не подозревал, ты, возможно, вытащишь своего, столь же неожиданного для всех, умом я, конечно, понимаю, что эта надежда — сущий нонсенс, но думаю, я буду чувствовать себя гораздо лучше, если не перестану сопротивляться до самого конца, каким бы горьким он ни был. Так что я предпочитаю оставаться здесь по возможности столько, сколько смогу быть тебе полезен.

— Понимаю, — кивнул Хэл. — В каком-нибудь из твоих предков случайно не было дорсайской крови?

Амид рассмеялся:

— Я просто думаю, что могу пригодиться тебе, например, открыть тебе доступ к особой высоконадежной информации, хранящейся в информационной сети экзотов, которую они создавали и совершенствовали на протяжении веков. Если бы я мог организовать для тебя информационный центр прямо здесь, ты бы сам убедился, насколько ценными сведениями я мог бы тебя обеспечить.

— Я не сомневаюсь, — ответил Хэл. — Хорошо. Спасибо. Буду рад видеть вас снова.

Он встал. Амид поднялся вслед за ним.

— Мне жаль сейчас прерывать наш разговор, — сказал Хэл. — Но у нас еще будет время поговорить. А сейчас мне нужно встретиться кое с кем еще.

Хэл протянул руку к пульту в подлокотнике кресла, с которого только что встал, и вызвал Аджелу.

— Хэл. — Ее голос отчетливо прозвучал в комнате, хотя изображения на экране видеотелефона не появилось.

— Я хотел бы, чтобы Амид остался у нас, — сказал Хэл. — Мы не могли бы предложить ему что-нибудь подходящее для жилья?

— Если его устроит обычная комната для приезжих ученых, то нет проблем, — ответила Аджела. — Скажи ему, чтобы, как только выйдет от тебя, сразу свернул направо; я буду ждать его в первой же комнате.

— Спасибо вам обоим. — Амид вышел.

Хэл снова сел и нажал кнопку вызова. На этот раз на экране видеотелефона возникло лицо Чуни, старшего секретаря приемной.

— Чуни, где сейчас Блейз?

— Он сидит в отдельном салоне для отдыха неподалеку от причального дока.

— Он один?

— Да.

— Пришли его... нет, проводи его, пожалуйста, ко мне сам, ладно?

— Хорошо. Это все? — Чуни на экране видеотелефона выглядел несколько встревоженным.

— Все, — ответил Хэл.

Прошло несколько минут. Наконец дверь открылась, и Хэл встал с кресла.

— Вот мы и пришли, Блейз Аренс... — послышался голос Чуни, и в комнату вошел Блейз и вслед за ним секретарь. Он остановился сразу же за порогом, кивнул Хэлу и тотчас вышел, закрыв за собой дверь.

Блейз сделал три шага вперед и остановился. Высокий и сухощавый, он был одет в короткую черную куртку и узкие серые брюки, заправленные в сапоги. Его грубоватое, словно вырубленное из камня, лицо с пронзительными карими глазами под прямыми черными бровями изучающе смотрело на Хэла.

— А ты повзрослел, — произнес он.

— Такое случается, — отозвался Хэл.

Без каких-либо видимых причин на него вдруг накатило чувство горечи: стоящий перед ним человек совершенно парадоксальным образом оказался единственным, что осталось от его прошлого, единственным, кто связывал его с тем временем, когда еще были живы его учителя.

Блейз повернулся, подошел к рабочему столу Хэла и присел на его край, как будто это Хэл, а не он был гостем.

— Такие перемены и всего за один год. — Блейз продолжал пристально смотреть на Хэла.

— Самая большая перемена произошла в милицейской камере в Аруме через день или два после твоего посещения. — Хэл опустился в кресло. — У меня было время, чтобы немного привести в порядок свои мысли.

— В столь непривычных условиях, — покачал головой Блейз. — Этот капитан умышленно исказил мои указания.

— Эмит Барбедж, — напомнил Хэл. — Ты что, забыл, как его зовут? Как ты потом с ним поступил?

— Никак. — Блейз сидел, спокойно глядя на него. — Он поступил так сообразно своей натуре. Если кого винить, то меня за то, что не сумел вовремя разглядеть его. Но в любом случае я не занимаюсь людьми. Мой удел — история.

— Ты не занимаешься людьми? Даже такими, как Данно?

Блейз удивленно приподнял брови, затем покачал головой.

— Даже такими, как Данно. Как большинство людей, которые любят власть, Данно сам себя уничтожил. Все, что я сделал, это предложил Иным альтернативный план; и, отказавшись рассмотреть его, Данно сам создал условия, приведшие к его гибели, но от других рук, не моих. Как я уже сказал, я работаю с более достойной материей, нежели отдельные личности.