Виктор Милан - Джокертаунская комбинация

– Чего… ты хочешь? – Резкий вопрос Блеза вывел ее из задумчивости.

Тах подняла глаза к его лицу и попыталась успокоиться. Отблеск в этих фиолетовых глазах был злым. Как бы мелодраматично это ни звучало, сложно было подобрать другое слово.

Имея дело с диким животным, важно не показать страх, выдерживать низкий, ровный тон, напомнила себе Тахион.

– Поздравляю, Блез, – Тах подождала, но подросток не повелся на манипуляцию. Он все так же смотрел на нее из-под густых красных бровей. Это ужасно смущало.

Тах прерывисто вздохнула и продолжила.

– Ты несомненно воспримешь то, что я собираюсь сказать тебе, как свидетельство твоей зрелости, доказательство мужественности…

Блез шагнул к Тахиону. Она не смогла проконтролировать себя. Она отшатнулась.

– Переходи… черт возьми, к делу.

Глупые, банальные вещи приходят в голову, когда ты до смерти напуган. Тахион подумала вдруг, где Блез подцепил эту привычку выделять интонацией первое слово предложения и делать паузу, прежде чем говорить остальное.

– Я береманна, – пропищала Тахион.

Блез дал ей пощечину.

– Лжешь.

Сжавшись, она запинаясь ответила:

– Н-нет. Я г-говорю тебе правду.

Его взгляд опустился на ее талию. Верхняя пуговица джинсов была расстегнута, змейка же застегнута только наполовину в попытке приспособиться к энергичным толчкам ребенка. Пальцы Блеза, ткнувшиеся в пояс, вызвали всхлип ужаса, переросший в крик, когда он сорвал с нее брюки. Тахион наконец понял смысл человеческой поговорки «остаться без штанов» – полная беспомощность и унижение.

Кожа на ладони Блеза была горячей и потной, когда он ласкал изгибы ее живота, его голова склонилась с некоторым почтением.

– Это… круто. – Его странный взгляд взметнулся, встретившись с ее взглядом. – И как оно, деда? Что ты думаешь?

Это был тот самый момент. От того, как она будет играть в следующие три минуты, зависит ее судьба и судьба Иллианы. Она осторожно облизнула губы кончиком языка. Вновь взвесила альтернативы. Какое бы решение ты ни принял вдвоем с сумасшедшим, оно будет неправильным. Нет, этот пессимизм парализует ее.

Итак, она должна быть властной и требовательной – еда и забота для нее и ребенка? И надеяться, что Блеза не захлестнет одна из его безумных вспышек ярости? Быть возмущенной и мрачной – избавьте меня от этого шара для боулинга в моем животе? И надеяться, что Блез сделает все наоборот?

А потом она вдруг поняла. Как выиграть момент. Как поколебать ее внука-демона. Но она не знала, сможет ли выдержать это. Вся сила, воля и душа Тисианна брант Т’сара сек Халима вопили против того, о чем она думала. Она была таксианцем, она была не способна к такому унижению.

Иллиана чуть толкнула ее. Рука Тахиона взметнулась к животу.

Ее медицинское образование позволило ей почувствовать и различить головку ребенка, прижатую к стенке матки.

Тахион зажал руку Блеза между своими руками. Упала на колени у его ног. Слезы помогли бы убедить его в ее поражении, но способность плакать она утратила в тот ужасный день кровавого насилия. Она изучала ладонь, отмечая веснушки, бегущие по тыльной ее стороне, рыжие волосы, сворачивающиеся в колечко, на суставах.

Закрыв глаза, она прижала губы к его руке.

– Блез, ты победил. Теперь я молю тебя. Забери меня отсюда. Я напугана темнотой, я устала, и я голодна.

– Коди… так и не поверила мне, – сказал Блез, и в голосе его звучало презрение. – Но я всегда был более мужчиной, чем когда-либо был ты. – Он схватил ее за волосы и запрокинул голову так, чтоб она взглянула на него. – Скажи это. Назови меня хозяином!

Ненависть сковала ее горло, но в конце концов ей удалось сделать это.

– Я признаю, что ты мой хозяин.

Он высокомерно отпустил ее. Бросил через плечо одному из своих нервных прыщавых охранников.

– Поднимите его наверх. Помойте, накормите и скажите девочкам – пусть найдут какую-нибудь одежду для беременных. – Обернувшись к Тахиону, он добавил с усмешкой: – Мне доставит удовольствие наблюдать за процессом. У тебя такой большой живот. Ты будешь становиться все больше и больше, а когда наконец разродишься, я заделаю тебе еще одного. Я могу. Теперь я мужчина, и ты принадлежишь мне.

Стивен Лей

Искушение Иеронима Блоута

VI

Я спал. Я знал, что сплю, но не мог проснуться.

Я слышал, как плачет принцесса, эхом в моей голове.

Жуткий звук ее боли отражался в глубинах места, которое, как я знал каким-то образом, называлось катакомбами, и я не мог выносить этот звук. Хотя я знал, что это были владения Самозванца, в этот раз я должен был отправиться за ней физически.

С этой мыслью я обнаружил себя – высокого, гибкого и мускулистого Изгоя – стоящим под раззявленной сломанной аркой, ведущей в катакомбы глубоко под Хрустальным замком, где гуляли джокеры. Рапира висела на моем широком кожаном поясе, и я носил широкополую шляпу из жесткой черной ткани. Бросив последний взгляд на освещенный солнцем мир, я вынул факел из стены и вошел в холодную, пустую темноту.

Там были ступеньки, ведущие вниз. Я слышал, как шуршат кожаные брюки, трущиеся о мои ноги, и плач принцессы. Ее мука вела меня через лабиринты лестничных клеток, множества коридоров, уходящих вправо и влево. Это был лабиринт, подобный тем темным могильникам, которые я исследовал, играя в компьютерные игры.

И все же я не чувствовал, чтобы это как-то походило на игру. Я был Изгнанником, Спрятанным, и я следовал горем моей далекой, заключенной в темницу любви. Я двигался осторожно, максимально тихо, так как я знал, что не могу рисковать встретиться здесь с Самозванцем или любым из его компаньонов. Он не мог знать, что я замышлял против него. Я пришел сюда лишь потому, что никогда не мог отстраниться от голоса принцессы. Потому что я всегда любил ее издалека и теперь она страдала. Потому что мы общались посредством наших разумов и она узнала меня.

Несколько часов спустя я, казалось, достиг наконец нижних уровней. Здесь было холодно Леденящей низостью веяло из щели в стене по левую руку, хотя коридор вел прямо вперед. Однако некий порыв привлек меня к щели. Это была тонкая зубчатая трещина от пола до потолка, слишком узкая для меня, чтобы легко пролезть внутрь. От нее веяло странной неприветливостью и горьким зловонием.

Я был рад, что принцессы не нашлось там. Я не знал, не прошел ли я мимо нее. Я попытался всмотреться в эту темноту. За ней лежала цепочка пещер. Свет факела отражался от водопадов замерзших кристаллов. Сталактиты и сталагмиты выстраивались колоннами, уходящими в неизвестные глубины. На мгновение мне показалось, что я увидел большую черную птицу, скрывающуюся там, пингвина, смотревшего на меня веселыми человеческими глазами.