Олег Синицын - Спецхранилище. Второе пришествие

- Так-то лучше.

Я подобрал выпавший из его руки пистолет - небольших размеров и, вероятно, небольшой мощности, оружие для индивидуальной обороны. Степан Макарыч был уже в комнате и возился с проводами, оплетавшими лодыжки Бульвума. Я опустился на колени и стал сдирать с него защитный шлем. Большая голова пришельца безвольно болталась, пару раз он шарахнулся от меня, то ли не узнав, то ли испугавшись.

- Ну что ты, что ты, братишка, - ласково пробормотал я, успокаивая его. - Это же я!

Снятый шлем открыл измученное лицо и усталые глаза, безразлично глядящие из-под прикрытых век. Степан Макарыч обрезал плечевые путы, и пришелец обессилено упал ко мне в руки. Хлипкое, как у ребенка, тело била дрожь, которая донимала моего спутника в поездках. Я покрепче обнял его, прижимая к груди в надежде, что это снимет шок. И впервые за долгое время не ощутил отчуждения. Наоборот, какую-то странную родственную теплоту. Словно он обнял старого друга.

- Ты это, давай в себя приходи, понял? Ты мне нужен.

- Смотри-ка, - сказал Степан Макарыч, распутывая двумя пальцами какие-то проводки. - Шнур с розеткой. Видать, электричество подключали к шлему. Его тоже пытали, фашисты.

- Ничего удивительного. Ведь он один из нас, из нормальных, не мутант.

Из глубины коридора послышался топот. На какой-то миг он стих, потом возобновился, умножившись. Он приближался, нарастал… Как я и предполагал, стрельба в операционном блоке не прошла бесследно.

Оставив Бульвума приходить в себя, я подбежал к двери и выглянул в коридор. Топот раздавался из-за поворота. Напротив на стене гуляли высокие тени. Сомнений быть не могло, бежали сюда. Выбраться из камеры путем, которым пришли, мы не успевали. Все, что нам оставалось, это подготовиться к приходу разгневанных хозяев.

Красноглазый с развороченной головой, лежащий поперек прохода, не позволял двери закрыться. Ухватив за бугристую руку, я стал его оттаскивать в сторону. Тело гиганта оказалось тяжелым, как груженая камнями вагонетка, но мне удалось его убрать и закрыть дверь. Рядом с клавишей располагался блокиратор замка, чей язычок я немедленно перевел вниз, после чего вернулся к Степану Макарычу, с тревожным лицом поджидавшему меня у противоположной стены.

- Выдюжит ли против них дверь-то? - спросил он. - А то второго выхода тут нет.

- А нам ничего другого не остается.

Я бросил ему ружье, дед поймал его в воздухе и принялся перезаряжать. Сам я вооружился пистолетом Клюва, повторно отметив, что мощи в нем никакой и пользу он может принести разве что в деле вышибания собственных мозгов, как альтернативе нового пленения. Выйти с ним против биороботов с их бронированными черепами - дохлый номер. Мы расположились у дальней стены напротив двери и приготовились встретить огнем любое существо, которое попытается ворваться в камеру.

Пол под босыми ступнями слегка вздрагивал от толчков. Две твари, не меньше. Топочут как стадо мамонтов. Тяжело нам придется. Я разложил в голове пару вариантов, но ни один из них мне не понравился. Покривившись, я решился на третий.

- Значит, план таков, - объявил я деду, вставая возле обездвиженного прикладом избранного. - Этот симпатяга к клювом посреди головы является у верзил начальником. По крайней мере, одним из них. Представим его как заложника. Тогда будет шанс.

- А переговоры на каком языке будешь вести?

- Что-нибудь придумаем, - пробормотал я, ища у пистолета предохранитель.

Пискнул замок, активированный с другой стороны, но блокиратор не позволил двери открыться. Через секунду она вздрогнула от могучего удара. В центре полотна выгнулся отпечаток то ли плеча, то ли бедра одного из красноглазых. Я приставил бластер к голове Клюва, чтобы потом не суетиться. Степан Макарыч направил оба ствола горизонталки на прямоугольник полотна. Мы замерли, ожидая продолжения. И новый удар не заставил себя ждать. Дверь подпрыгнула в проеме, выгнувшись еще больше, под ней образовалась тонкая щель, в которой мелькали ноги и тени.

- Кстати, - обратился я к деду, не сводя глаз с двери, - как ты здесь очутился? Штильман сказал, что нету тебя больше в живых.

- Он меня камнем двинул по голове, Штильман твой. - На секунду оторвав руку от цевья, Степан Макарыч тронул ту часть головы, куда, вероятно, пришелся удар. - Небось думал, что насмерть пришиб, но меня шапка спасла.

В дверь бухнул еще один удар. Щель внизу расширилась.

- А это место как нашел?

- Мы смотрели из расселины, куда людей повели, когда летающая бандура-то приземлилась… У Марьюшки моей кофта красная, в окнах несколько раз мелькнула. Так что я знал куда идти. Другое дело… другое дело… - Что-то отвлекло его. Я оглянулся.

Справа от меня, держась за стену, неслышно распрямился Бульвум.

- Не вставай, - махнул я ему свободной ладонью. - Сиди там.

Я обнаружил, что машу пустой стене. Бульвум прошел за моей спиной и направился к содрогающейся от ударов двери: сгорбленный, ссутуленный, руки болтаются вдоль туловища как плети, ноги шаркают по полу.

- Бульвум, вернись! Куда ты поперся!

Он остановился, словно послушался, хотя на самом деле совсем не поэтому. Я почувствовал, что воздух в комнате зашевелился и напрягся. Моя спина покрылась мурашками, короткие волосики на затылке поднялись дыбом… а в следующий миг стальная дверь, на которую мы все смотрели, согнувшись, словно картонка, с силой вылетела из косяков в глубину коридора, словно ее вышиб могучий таран. Находившихся за ней красноглазых расшвыряло по стенам, как детей. Коридор наполнился громыханием металла, рычанием и глухими ударами увесистых тел.

- Екарный бабай! - очумело пробормотал Степан Макарыч. - Это как это?

Я застыл с открытым ртом, ибо, судя по траектории полета стального полотна и издаваемому им грохоту, его вес был немалым. Вместо дверного проема образовалась рваная дыра, с погнутыми полозьями и вывернутыми косяками - создавалось впечатление, что перед дверью сработал заряд граммов четыреста в тротиловом эквиваленте.

Источник эквивалента поморщился и провел длинными пальцами по лбу, словно ему пришлось переварить не очень приятную мысль, а не расшвырять около тонны металла и плоти. Взгляд оставался направленным на коридор, в котором поверженные верзилы, очухавшись после ошеломляющей контратаки, задвигались и стали перегруппировываться в боевые стойки. Я наблюдал их такими в пещере, когда они вставали на четыре лапы: в этом положении красноглазые выглядели устойчивее, проворнее - гораздо опаснее, чем на двух. Они превращались в настоящих тигров, только каких-то инопланетных: без усов, шерсти и остального кошачьего очарования. Две живые горы заполнили пространство между стен и безжалостно поперли на нас. Не уверен, что они осознали то, что с ними произошло - они лишь видели открывшийся проход и устремились к нему, выставив вперед широкие бронированные лбы. И вряд ли этих зверей остановил бы мой пистолет или двустволка Степана Макарыча.