Полина Волошина - Маруся. Книга третья. Конец и начало

С другой стороны, в сознании человека понятие бесконечности чаще всего появляется в самые неприятные моменты. Бесконечной кажется скучная работа, нудная книга, боль, страх, одиночество, ожидание — моменты максимального дискомфорта. При этом человек никогда не скажет, что его ощущение счастья длилось бесконечно, – нет, нет, все самое лучшее, вкусное и приятное длится совсем недолго и поэтому «ожидание длилось бесконечно», а вот счастья был только миг. Мгновение. Так, может быть, и не нужна нам эта бесконечность?

Сейчас Маруся находилась в бесконечности. В бесконечном кошмаре, который неизвестно когда начался, неизвестно сколько длился и никак не хотел заканчиваться. Последние сотни, тысячи и миллионы лет она была в состоянии ртути, пытаясь стать обратно собой. Маруся изо всех сил напрягала свои клеточки, хотелось бы сказать «тела», но тела не было. Ртути? Клеточки ртути, как если бы это было возможно. Невозможно, но в этом и был весь кошмар. Она ощущала их, эти миллиарды микроскопических шариков, которые надо было собрать в форме тела, чтобы попытаться встать… Но как собрать ртуть? Как из ртути можно «слепить» тело? Как можно вернуть сознание? Сознания тоже не было. Маруся не видела себя, не видела вообще ничего. Она только ощущала. При максимальном напряжении и концентрации шарики словно бы сближались, сжимались и сливались в одно единое, но как только силы отступали — все снова расплывалось и рассыпалось. Снова и снова, и снова, и снова. Но пока не соберешься, не выйдешь. А если не выйдешь, так навсегда и останешься в этом состоянии. Растворишься. Исчезнешь.

Потом появился звук. Возможно, он был всегда, но только сейчас он стал ощутим настолько, что Маруся обратила на него внимание. Это был тихий рокот, как если бы где-то очень далеко пролетел вертолет. Звук был неровный. Иногда он пропадал, иногда становился громче, быстрее, медленнее. Потом к нему прибавился новый звук, словно чтото гудело. Звуки стали накладываться один на другой. Это все что-то очень сильно напоминало. Маруся изо всех сил попыталась прийти в сознание. Она даже ощутила свою голову. Это длилось долю секунды, но она точно ощутила свою голову. Как только она обратила на это внимание — голова тут же рассыпалась… но ведь получилось? Значит, надо снова сконцентрироваться на звуках — каким-то образом они помогают собраться. Гул и рокот. Между ними есть паузы. Они звучат по-разному. Немного разные оттенки, разная тональность. Они очень похожи на что-то. Они похожи.

Память. Попытки вспомнить. Это сознание, которое возвращается. Значит, голова снова на месте — ненадолго, но получается вернуться в себя. Заглянуть в себя. Значит, гдето она все еще существует. Это еще не конец, не смерть. Сознание есть, но оно очень далеко и до него почти не добраться. Как добраться до себя, если ты ничто — бесформенный, холодный и жидкий металл? Но ртуть не может слышать, не может вспоминать. Значит, все не так. Значит, это просто кошмар. И отсюда можно выбраться.

Новый звук. Очень громко. Он другой. Возник и сразу же пропал, но теперь лучше слышно гул и рокот. Они сливаются. Они тоже сливаются, как шарики ртути, в нечто более… более знакомое. Они напоминают… Стена. Прохладная шершавая стена. Очень давно. Очень маленькая девочка прижимается ухом к стене и слушает. Голоса. Это голоса. Этот звук — голоса.

Устала. Маленькая победа потребовала много сил. Звук пропадает и снова пустота. Не получается. Надо, но не получается. Отчаяние. Но отчаяние – это тоже эмоция, а эмоция значит жизнь. Маруся попыталась представить себе свое отчаяние, попыталась раздуть его до огромных размеров, вскарабкаться на него и выползти, как если бы отчаяние было китом, за хвост которого можно ухватиться. Кит это тоже хорошо. Это образ. Отчаяние сменилось радостью, потому что бесконечность стала отступать. Потому что появились новые вводные. Появились звуки, эмоции, воспоминания, образы. По ним, как по ступенькам, надо выбраться. Давай, включайся, работай, оживай! Кит. Он большой, черный, у него есть хвост. Он в воде. Вода она тоже большая, ее много. Она прохладная. Прохладно это тоже ощущение и оно сейчас есть. Сейчас прохладно. Холод ощущается кожей. Кожа покрывает тело человека. Холод чувствуют кожей. Чувствуют телом. Холодные руки или холодно ногам. Руки и ноги. Еще, еще, еще. Включайся. Руки и ноги. Вспышка сознания, словно взрыв, удар, компрессия — и миллиарды микроскопических шариков собрались в руки и ноги. Вот они. Они есть. И очень холодно. И голоса вокруг. И очень хочется открыть глаза. Глаза! Глаза, они ведь тоже есть. Глазами видят. Глазами видят, если их открыть. Глаза закрыты веками. Чтобы открыть глаза, надо поднять веки. Но очень устала. Очень сильно устала. Все. Стоп. Нет сил. Больше ни на что нет сил. Рассыпалась. Растеклась. Надо отдохнуть и попробовать снова. Главное держаться за звуки. Звуки это ниточка, которая связывает то и это. По которой оттуда можно будет выбраться сюда. Маруся постаралась отключить все, кроме звуков. Просто слушать. Слушать гул и рокот.

Голоса было два. Один голос был просто звуком, который проходил мимо, как шум. Второй был теплым. От него было тепло. Неправильно. Тепло нельзя услышать, тогда почему от него становилось приятно? И щекотно. Как будто шарики внутри начинали бегать, как будто они реагировали на этот звук и вибрировали, бились друг о друга или даже сливались вместе и бились вместе. Это сердце. Шарики слились в одно сердце и теперь оно стучало. От этого становилось тепло и радостно. Радостно, потому что когда сердце стучит — ты живой. Маруся живая. Надо слушать этот голос и тогда сердце будет биться.

Звук низкий и глухой. У этого звука есть свои характерные перепады. Они знакомые. Маруся их помнит. Пока еще не помнит точно, но обязательно вспомнит. Это интонация. Интонация у каждого голоса разная, у каждого человека разная интонация. Эту Маруся знает. Знает и любит. Маруся очень любит папу. Это папа. Папа рядом и он разговаривает. От этого снаружи еще более холодно, а внутри – тепло.

Папа произносит слова. Потом другой голос произносит слова. Сейчас Маруся уже может их различать, но они пока еще лишены всякого смысла. Сознание не торопится возвращаться, оно выдает информацию порциями, словно выплескивает ее, как вулкан лаву. Маруся пытается запомнить слова, которые слышит, и повторять их про себя, пока они не станут понятными. Пока она не вспомнит их значение. И она запоминает — «к сожалению». Сожаление. Сожалеть. Жалеть. Жалость. Жалость – это когда плохо. «К сожалению» – это плохо. «К сожалению, уже ничего не можем сделать». Ничего. Пока непонятно, но ощущение нехорошее. «Не можем» – плохо. «Ничего» – тоже плохо. «К сожалению» – плохо. Они ничего не могут сделать и жалеют об этом. Это сказал другой голос. Он сказал это папе. Теперь папа молчит. Другой голос говорит: «Мне очень жаль». Жаль. Жалеть. Жалость. Другой голос говорит: «Простите». Простить, прощать, прощание, прощаться. Другой голос говорит: «У вас есть время, чтобы попрощаться».