Василий Головачев - Исход зверя

– Я! – с отчаянным вызовом шагнула вперед полногрудая девица с русой косой. – Вы не имеете права держать нас здесь и приказывать, что делать!

– Имею, милая моя, имею право, – усмехнулась Евангелина. – Люди делятся на пастухов и стадо, так вот я из первых, а вы – из вторых. Мой бог поддерживает такое деление.

– Ваш бог – дьявол!

Евангелина принахмурилась, оглядела лица тридцати с лишним девушек, качнула головой.

– Вижу, вам надо преподать урок повиновения, чтобы знали свое место и в будущем не перечили. Бросьте ее в бассейн!

Потап Лиховский и еще один хха подхватили отчаянно сопротивлявшуюся девушку с косой под руки, поднесли к невысокому парапету, окружавшему двадцатиметровый бассейн, и бросили строптивицу в воду. Она хлебнула воды, заработала руками и ногами, вынырнула, подплыла к краю бассейна, собираясь вылезти, и в этот момент в центре бассейна возник водяной бугор, покатился к девушке, превратился в трехметровую, текучую, прозрачную фигуру змеи со старушечьей головой.

Девушки завизжали от страха, отступили подальше от бассейна. Та, что пыталась вскарабкаться на парапет, оглянулась и увидела нависшее над собой прозрачно-водяное чудовище, вскрикнула, подняла руки. Древний демон кровавых жертвоприношений, защитник храма и его черный дух, упал на нее сверху горой и утащил на дно бассейна. Волны, поднятые телом демона, улеглись, бассейн снова стал гладким и прозрачным.

– Надеюсь, вы поняли, красавицы, – проговорила довольная произведенным эффектом Черная Графиня, окидывая толпу плачущих, трясущихся от страха девушек пренебрежительным взглядом. – Так будет с каждой, кто откажется мне повиноваться! Уведите их.

Хха увели пленниц. В зале с логовом изверга Ягьи остались верховная жрица и Хрис, меланхолически размышляющий о наличии у Евангелины таких сильных качеств, способствующих возвышению, как безжалостность и презрение к человеческой жизни. Люди для Черной Графини являлись всего лишь аккумуляторами психической энергии, а не разумными существами, имеющими свои желания и волю.

– Что смотришь? – сверкнула глазами Евангелина. – Не одобряешь?

– Ни в коем случае, госпожа, – прижал руку к груди Хрис.

– Не только твой Черный Вей имеет саккацу и дзидзай[13]. Мне тоже дано такое право.

– Разумеется, госпожа. Просто нам не хватает материала для мессы, охота идет медленно, спецслужбы начали отслеживать наших людей, а Господин торопит.

– Ничего, одна-две девицы не имеют значения, поймаете новых, а мне нужны послушницы для ведения ритуалов, чтобы Господин мог всегда насладиться их плотью. Ты свободен, старик.

Хрис отступил на шаг, низко поклонился.

– Мне неловко напоминать…

– Что еще?

– Мой Ю-запас истощился…

– Не надо было тратить его на молоденьких послушниц, старик. Береги Ю-силу для более важных дел. Зайдешь ко мне через час, я открою зарядную залу.

Хрис склонился еще ниже, пряча глаза, чтобы собеседница не смогла прочитать в них гнев и злобу.

– Благодарю покорно, госпожа. Что-нибудь еще?

– Возвращайся к себе, я здесь еще побуду немного, побеседую с Ягьей.

Маг попятился назад, не поднимая головы, и в это время один из каменных столбов в форме фаллоса, обвитого змеей, налился призрачным зеленоватым свечением и превратился в зыбкую человеческую фигуру с гипертрофированно увеличенной головой. Фигура выпучила красные глаза, повертела шеей, словно проверяя ее прочность, и зашипела по-змеиному:

– Приветствую Хозяйку обители, да придет Тот, чье имя будет произнесено!

Это был Всеволод Марьевич Калошин – Черный Вей, точнее, его голографическое изображение, способное внедряться в любую материальную структуру.

– Пусть будет вечна Его власть! – равнодушно отозвалась Евангелина. – Чем обязаны вашему появлению, наместник?

– Произошло нечто из рук вон выходящее! – скривила рожу зыбкая копия Калошина. – Они осмелились проникнуть в мой дом, залезли в компьютер, скачали кое-какие файлы, унесли уморь и магидат!

– Кто, наместник? – непритворно удивилась Черная Графиня. – Кто посмел взломать ваше имение и как это ему удалось?

Калошин взял в себя в руки, понизил голос, его глаза перестали метать молнии.

– Пашин и его люди. Не знаю, каким образом они обошли все мои замки и ловушки, но это им удалось. Мне надоело ждать очередных сюрпризов, пора их ликвидировать. Всех! Где жена Пашина?

Хрис и Евангелина переглянулись.

– У нас, наместник.

– Она мне нужна. Отправьте ее назад в Москву и подготовьте замысел уничтожения Пашина. Ему надо предложить обмен – жизнь этой девки на его собственную.

– Он не согласится. Это безумие!

– Он согласится! И мы наконец вздохнем свободней.

Евангелина поджала губы. Ее глаза метнули черное пламя.

– Возвращать вам эту юную стерву нецелесообразно, наместник. Во-первых, в Москве у Пашина больше возможностей каким-то образом отбить свою кралю. Во-вторых, вы обещали заманить его в болота под Псковом, и этот вариант еще не исключен, не так ли? Ну и, в-третьих, мне хочется развлечься с женой Пашина, перешибить ее волю, сломать. Судя по всему, она очень сильная и своенравная натура, я таких страсть как люблю обламывать. А потом мы принесем ее в жертву Господину, на алтаре.

– Я требую… – повысил голос Калошин.

– Требовать будешь у себя дома, наместник, – перебила его верховная жрица. – Здесь я хозяйка! И будет по-моему! Девица останется у меня. Пускай Пашин придет за ней сюда, если захочет. Обратно ему не выйти. Алтарь я ему тоже приготовлю. Что-нибудь еще, наместник? – сменила тон Евангелина. – Девочку покрасивше не желаете? У меня тут целый гарем. Или, может быть, я подойду?

Черная Графиня вдруг сняла шаль, сбросила с себя монашеское одеяние и осталась в одном белье.

Хрис получил самый настоящий удар по сознанию, возбудивший его плоть до болей в животе. В глазах позеленело. Он с трудом удержался от беспамятства, согнулся, закрывая глаза рукой.

Раздалось короткое ругательство. Призрак Всеволода Марьевича исчез. Евангелина засмеялась, как ни в чем не бывало набросила на себя одежду, посмотрела на Хриса оценивающим взглядом.

– Ты не раздумал полакомиться силой, старик? Что, если я дам тебе глоток ниргуны?

Хрис открыл глаза, недоверчиво посмотрел на верховную жрицу. Она предлагала ему стать любовником! Глоток ниргуны превращал любого деда в добра молодца и старуху – в юную деву. Правда, на очень короткое время. Но кто же откажется стать молодым хотя бы на час, на полчаса, на несколько минут?..

– Согласен! – хрипло выговорил стосорокалетний маг.