Борис Акунин - Фантастика

– Тащи сюда гайки, болты, всё, что найдешь, – велел Сергей.

Первый выстрел вмазал в стену далеко от камеры, метра на полтора в сторону. Все-таки лет пятнадцать не практиковался.

Второй попал ближе. Третий вообще рядом.

В объектив Дронов влепил с четырнадцатого захода. Из камеры брызнули искры, да и звякнуло прилично, хорошо слыхать даже через улицу.

На улице между тем уже почти стемнело, а фонари еще не зажгли – самое оно.

– Давай за мной!

Перейдя на «токо-так», Сергей слетел вниз по лестнице, перебежал к стене, под сектор обзора разбитой камеры. Подскочил метра на два, легко подтянулся, лег на стену. Сзади с ужасающей медлительностью топотал умник.

Свесившись, Дронов протянул ему руку. Тот подпрыгнул, ухватился за кисть, но влезть никак не мог, беспомощно сучил по стене ногами.

Крякнув, Сергей втащил напарника на стену. Спрыгнул вниз, помог спуститься интеллигенту.

Дарновский пыхтел, как паровоз, мял потянутое плечо, но в общем держался молодцом.

Шепотом спросил:

– А даальшеее-тоо?

В кусты, показал Дронов.

Спрятались.

С момента удачного попадания прошло минуты полторы, навряд ли больше.

Из дома лениво вышел здоровенный лоб в темном костюме. Подошел к стене. Задрав голову, поглядел на вырубленную камеру.

– Чегоо там? – выглянул из будки-проходной другой охранник, с газетой в руке.

– Да каамера закозлила. Картиинка пропала. Пойдуу за Семенычем.

Вернулся в особняк и минут через пять привел третьего, который нес на плече складную лестницу, а в руке сундучок – наверно, с инструментами.

– Су-пеер! – выдохнул в ухо умник. – Всее троое здеесь. Даваай, тоолькоо валии в поолныый ааут, чтооб нее встааали. Семь беед одииин отвееет.

Тоже советчик. А то бы Сергей сам не сообразил. Тот, который Семеныч, медленно влез по лестнице, поковырялся в камере.

– Неет, саами не сдеелаем. Лоопнуулаа. Звонии, Вась, пускааай гавриилу из техниического присылаают.

Дронов сорвался с места. Охранника, что стоял под лестницей, двинул кулаком по затылку – только череп хрустнул. Из-под Семеныча выдернул лестницу, и пока тот плавно падал на землю, наведался к будке, вырубил газетного читателя хорошим ударом в переносицу – минимум часов на несколько, а то и навсегда.

Туда, обратно – секунды две прошло. Семеныч успел и грохнуться, и охнуть, и даже до подмышки дотянуться. Но пушку достать, конечно, не сшустрил. Сергей уже у стены был, впечатал последнему охраннику каблуком в висок.

И, не теряя времени, дунул к крыльцу, из Режима пока выходить не стал.

Это и спасло ему жизнь.

Когда Дронов влетел в маленький вестибюль, первое что увидел – шеренгу мониторов сбоку над стойкой. Семь из них показывали прилегающие переулки и двор, один был покрыт мелкой рябью, а в том, что располагался поверху, виднелась дорожка до ворот и по ней, еле переставляя ноги, бежал Дарновский. Это бы ладно, но за стойкой стоял коротко стриженый мужик в костюме и при галстуке. В левой руке он держал телефонную трубку, в правой – автоматический «стечкин», точь-в-точь такой же, какой умник подобрал в лесу.

– Стояать! – приказал охранник (вот урод Дарновский – «трое, трое»), и стоило Сергею чуть шевельнуться, бабахнул очередью.

Дронов едва успел присесть. Второй раз в жизни в него шмаляли из пушки почти в упор, но нынешний стрелок был сильно ловчей тогдашнего бандюгана, да и волына у него была посерьезней.

Как петрушка, запрыгал Сергей по неширокому помещению, думая не о том, как достать охранника – ноги бы унести. Скакнул на подоконник, оттуда, перевернувшись через голову, к вешалке, потом к зеркалу.

Короткие, хищные очереди совсем чуть-чуть не поспевали за ним. Разнесли в щепы подоконник. Отрекошетили от окна (стекло там оказалось хитрое, непробиваемое). Расфигачили зеркало.

– Та-та-та, – присоединился к стрекочущемуся голосу «стечкина» второй, точно такой же.

Охранника отбросило к столу, пальба прекратилась.

В дверях стоял Дарновский, очень бледный, с пистолетом в руке. При себе, выходит, держал, а не сказал товарищу.

– Ты, Штирлиц хренов! – рявкнул на него Сергей. – Говорил, трое! Меня из-за тебя чуть на замочили!

– Ааа? – не разобрал его быстрой речи напарник, но сам проблеял про то же. – Нее пойумуу, откууда еще одиин взяялся. Моожеет, четвеертыый ноочью сменяаетсяа? Лаадно, плеваать. Живеей!

Дронов и сам понимал, что пошевеливаться надо, а то лысый начальник или та крашеная девка, про которых говорил Дарновский, наверняка уже за телефон схватились – после такой канонады.

Насчет девки он, однако, ошибся. В коридоре, за первым же поворотом, налетел на нее. Очкастая, в белом халате, рот разинут, глаза выпучены. Застыла и стоит. Наверно, услыхала пальбу и окоченела. Или, может, выскочила из кабинета посмотреть, в чем дело, а ей навстречу Сергей, человек-молния.

– Держии ее! – крикнул сзади Дарновский. Подбежал, оттолкнул, вцепился девке пальцами в плечи, а взглядом впился в лицо. Задал вопрос всего из одного слова:

– Где?

– К-ктоо? – тоненько заикнулась блондинка.

– Самаа знааешь!

Она ничего не ответила, только сглотнула, но умник ни с того ни с сего сказал:

– Даа, нам нуужен Илья Петроович. Гдее его ка-бинеет? Ведии!

У той кровь так и отлила от лица. Но упираться очкастая и не подумала. Показала куда-то дрожащим пальцем:

– Это там…

– Скорей, лысый вызовет подмогу! – крикнул Сергей, которому была невыносима медлительность тех двоих.

Дарновский его понял – начинал привыкать к скороговорке, что ли.

– Не вызовет. Он в звукоизолированном отсеке. Выстрелов слышать не мог.

– Откуда ты знаешь?

Умник лишь улыбнулся своей поганенькой улыбочкой. Когда-нибудь он проглотит ее вместе с зубами, пообещал себе Дронов, и напарник сразу посерьезнел. Будто подслушал.

Коридор закончился дверью с электронным замком.

– Открывай! – приказал Роберт.

А Сергей из Режима пока вышел. Нельзя злоупотреблять – слишком много сил высасывает, а они еще могут понадобится.

Блондинка тихо сказала:

– Код знает только Илья Петрович…

Дарновский снова взял ее за плечи, будто собрался поцеловать.

– Ну так вызови его.

Сообразил же, что лысого Илью Петровича можно вызвать! Умник есть умник.

Очкастая девка нажала какую-то кнопочку:

– Да? – отозвался приятный мужской голос. На всякий случай Сергей взял блондинку двумя пальцами пониже затылка и сдавил – мол, если что, хребет сломаю. Дарновский тоже внес свой вклад – приставил ей «стечкина» к виску.

– Илья Петрович, это я, Алина.

Пискнул замок, дверь приоткрылась.

Тихоня