Майкл Муркок - Город в осенних звездах

Мы были одеты легко, и к тому времени, когда повозка въехала, судя по гулкому эху, во внутренний двор, мы с шевалье так замерзли, что казалось, еще немного-и мы совсем уже заиндевеем. Ворота за нами закрылись на засов, из темноты снаружи донеслись приглушенные голоса. - Ну и воняет же здесь!-простонал Сент-Одран.-Они что, хотят, чтобы мы задохнулись до смерти? В то же мгновение, как будто жалоба его была услышана, дверцы фургончика распахнулись, и мы с благодарностью глотнули воздуху посвежее. В повозку вошли трое мужчин. Двое приставили нам к вискам пистолеты, а третий тем временем скрутил руки нам за спиною и завязал нам глаза, словно мы были с ним заключенными, которых ведут на казнь. А может быть, вдруг подумалось мне, так оно и есть, и все это подстроено Монсорбье. Есть у него, интересно, своя гильотина? Разве не может он в гневе своем решить, что уж машину-то я не одурачу? Но к чему простирать свою мстительность и на бедного Сент-Одрана, который ничем его не оскорбил, разве что носимым им титулом и аристократическою картавостью, пусть даже и то, и другое приобретено им совсем недавно. И вот нас вывели из фургона, и, проковыляв по выщербленной мостовой, мы прошли через дверной проем куда-то, где воздух был заметно теплее (хотя и сырым), и начали долгий спуск, плечом к плечу, по узенькой скользкой лестнице, ворча и спотыкаясь, но уже безо всякого выражения громких протестов, поскольку на все предыдущие возмущенные наши тирады ответа так и не получили,-и не получим, скорее всего, пока не спустимся наконец в преисподнюю. Еще ниже,-эхо капающей воды, с высокого свода на залитый пол,-и еще ниже,-естественная скала, сталактиты и мшистые наросты плесени, звук какой-то тягучей жидкости и вонь, словно где-то поблизости прорвало сточную трубу. - Умоляю вас, джентльмены, закройте мне лучше нос, не глаза,-в отчаянии взмолился Сент-Одран, может быть, шутки ради. Но эти мерзавцы только подталкивали нас, спотыкающихся, вперед, по крайней мере, еще на один уровень вниз. Неужели под сточными трубами может быть что-то еще? Или это, возможно, и есть катакомбы Свитавиана, где сначала христиане скрывались от преследования язычников, а потом-наоборот? Где рыцарь Игорь фон Миров спит, чтобы проснуться, когда город, названный его именем, покорится владычеству тирании? Сам я всегда считал, что эти пещеры-легенда, порожденная прихотливой фантазией, позаимствованная у Рима или Константинополя. Но вот же они, несомненно, и я убеждал себя, что никто вовсе не собирается убивать нас на месте, в противном случае, мы бы давно уже были мертвы. Эти Белые Душители, похоже, слишком ленивы для того, чтобы соблюдать чрезмерную предосторожность или прибегать к каким-то хитроумным ухищрениям. Стало едва ли не жарко. На самом деле, я ощущал на лице жар от пламени, чувствовал рядом мерцание горящей головни. Звук шагов удалился. Закрылась дверь. В воздухе чувствовался запах серы. Зловоние, наводящее на мысли о химических изысканиях и ретортах. Может это быть так своеобразно принимает нас тот, кто прислал нам записку относительно горючего газа? Благодетель с извращенным чувством юмора. Настойчивые невидимые руки оттащили нас к стене. Камень стены оказался гладким. Что-то охватило мою лодыжку, звякнула цепь. Нас приковали. С глаз наших сняли повязки, но руки так и остались связанными. Поначалу я сумел разглядеть только слепящее пламя, потом-корзины с тлеющими углями, покачивающиеся под потолком, потом- расплывшееся обрюзгшее лицо... и внезапно все части шарады сложились и ответ прояснился!

Нас окружали банальные сценические декорации; такие встретишь теперь в любом современном театре, где прибегают к помощи всевозможных механических приспособлений, дабы воздействовать на чувствительность уважаемой публики: заставить народ в обморок падать от ужаса, если уж невозможно растрогать его высокой поэзией истинной драмы. Здесь же, если я только правильно понял, готовилась постановка настоящего сатанинского шабаша! Несомненно, мужчины и женщины, что стояли в сумраке этого грота, были облачены на монастырский манер, лица их скрывали капюшоны и маски. Теперь я уже убедился, что никакие это не происки Монсорбье. Из-за громадной ширмы с намалеванною на ней козлиною мордой вышел тщедушный косолапый аббат в алых одеждах. Как и все люди подобного сорта, вместо того, чтобы заговорить нормально, он заунывно забубнил. Речь его, архаичная и какая-то явно неумеренная в плане употребления прилагательных, хлынула, как из отхожего места, где внезапно чего-то прорвало.

- Гнусные, дерзкие, нечестивые негодяи! Как осмелились вы пренебречь предостережениями нашего Зловещего Короля?! И теперь предстоит претерпеть вам безжалостное его отмщение! Мерзостные, корчащиеся в пыли черви, стали вы ненавистны ересью вашей пред лицом Преисподней и Нечестивого Духа!-При этом оратор явно испытывал трудности в произнесении "р" и повсеместно его заменял на "в".-Чем оправдаете извращенность вашу? Или неведомо вам, что преступления ваши повлекут за собой праведный гнев Люцифера?

- О господи!-проговорил по-английски Сент-Одран.-Худшей судьбы и представить себе невозможно, верно, фон Бек? Похоже, мы угодили в лапы помешанного подростка со склонностью к дешевым аллитерациям. Боюсь, нам с вами при всем желании не обнаружить тут здравого смысла.

- Вы, сударь, будете говорить на цивилизованном языке,-пропищал захвативший нас,-иначе вообще языка лишитесь!

Теперь я узнал говорящего. Я с ним однажды встречался, у любезной нашей ландграфини. То был ее племянник, дьяволопоклонник-любитель, который так возмущался щедрыми ее дарами, коими она забросала наш путь. А он, без сомнения, уже подсчитывал размеры наследства.

- Любезный барон,-сказал я,-нетрудно было бы догадаться, что вы сейчас уязвлены, поскольку тетушка ваша предпочла ожиданиям вашим нашу смелую инициативу. Но тем не менее, не кажется ли вам, что даже ваши друзья, здесь собравшиеся, вероятно, почтут такую с вашей стороны реакцию несколько чрезмерной...

- Не насмехайся над сим ужас внушающим трибуналом, иначе суд над тобою свершиться безотлагательно и будешь ты приговорен без предъявления обвинений и слова защиты. Мы собрались здесь, жалкий ты человечишка, дабы судить тебя за неповиновение повелениям нашего Темного Господина, Повелителя Окаянного Царствия, Владыки Владык, Предводителя бессчетного легиона Проклятых, Его Сатанинского Величества, князя Люцифера! Ты открыто презрел повеления Ада, дерзостно вторгшись на спорную территорию вышнего воздуха,-царства, право на каковое предъявлено было уже господином нашим, и запретное для Человека. Что Иегова, архи-узурпатор, провозгласил пространства сии своими, то всем известно, но чтобы и люди еще привносили стремления гордыни своей в давний сей спор,-то неприемлемо ни для Ада, ни для Небес. Ибо грядет уже Битва, коей Противостояние разрешится. Уже сочетаются Звезды!