разные - Журнал ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ. Сборник фантастики 2006

Можно было стоять тут. Долго. Вслушиваться в гудение проводов и завывания ветра. И начинало казаться, что нет больше ничего на свете, кроме поля, проводов, туч, — и до самого Океана заполняют они пространство.

А можно было сразу зайти в дом. Внутри его заполнял тягучий полумрак. Солнечный свет вызывал боль. Свету не было здесь места. Она сидела в кресле, читала книгу под тусклой лампочкой. Она вообще много читала, в отличие от меня. А зачем все эти мёртвые знания, если ты проживёшь максимум ещё пару лет? Помню, я как-то начал читать книгу. «Библия» называлась. Прочёл пару страниц и бросил… Бог создал мир, как же… Не мог Он создать этот мир. Какой-то другой, дав-ным-давно, — возможно. А этот создали мы, и только мы.

— Опять фиалки?

— Тебе ведь нравятся?

— Да… Что ты видишь?

— Фиолетовый. Фиолетовый цвет. Нет — звук… Или запах…

Её волосы рассыпались по подушке. По крыше барабанил дождь. Сквозь выпуклость окна-иллюминатора виднелись размытые, витающие в сыром ночном воздухе тени.

— Мне всегда было интересно — как ты это чувствуешь? Для большинства людей эти карточки всего лишь убогая имитация запахов. Или звуков. Но всё вместе — никогда…

— Не знаю. А ты, как ты чувствуешь?

— Тссс…

— Что?

— Там, в поле… — она указала куда-то в окно, в дождь. На фоне кругляка окна, чуть более светлого, чем мрак комнаты, очертания её руки показались хрупкими, точно это была рука ребёнка.

— Там мышь. Я чувствую. Метров пятьсот отсюда…

— Мышь? Я думал, они все вымерли.

— Ей холодно и страшно. Мне кажется — она от кого-то прячется… Скорей!

Накинув куртку, она выскочила в ночь. С трудом за ней поспеваю. Ноги шлёпают по грязи, спешно натянутые джинсы тут же промокают до колен. Дождь закончился, в небе видны звёзды. Такое бывает редко, но мне некогда любоваться. По земле стелятся удушливые испарения. В овраге слева сквозь мутную белую дымку светит зеленоватым светом. Зря я не надел маску — запах чёрный, заполняет лёгкие, душит. Сгибаюсь, дышу часто-часто — так легче. Шатаюсь.

Она появилась, как приведение, — из-под куртки белая ночная рубашка, из-под неё — белые, облепленные грязью ноги. Прижимает к груди что-то маленькое, живое.

— Его чуть змея не съела…

И, подождав немного, добавляет:

— Назовём его — Мышь.

Я утвердительно кашляю.

Она умерла через несколько месяцев. Ночью, во сне. Всё, что от неё осталось, — металлический крест в поле (на месте, где я закопал кубическую урну с прахом), и книги. Много-много книжных полок. Я утешал себя тем, что, скорее всего, мне тоже… не так уж долго. Кашель усилился, и после приступов я обнаруживал на платке капельки крови. Маленькие, едва заметные, но с каждым разом их становилось всё больше. Часто кружилась голова, я даже чуть было не попался на глупой краже в супермаркете — еле ноги унёс.

А Мышь превратился в здоровенного Крыса. И признаться, я решил, что у меня к тому же ещё и шизофрения, когда он заговорил со мной.

Это случилось однажды вечером, когда я, как часто бывает, торчал на Мосту. Крыс крутился у моих ног, потом, встав на задние лапки, посмотрел на меня чёрными бусинками глаз.

«Играть!» — это не было словом, в голове возник образ игры и побуждение к ней. — Большой, играть!

— Ты говоришь? — спросил я ошарашенно.

Крыс ответил потоком образов, смысла которых я не понял.

— Играть! — «услышал» я снова. Крыс бросился прочь, в траву.

Игра заключалась в том, что Крыс наворачивал круги по полю, я же усиленно делал вид, что пытаюсь его догнать. Топал, нарочито сильно шелестел травой.

Однажды Крыс натолкнулся на её могилу. Встал на задние лапы. Он часто это делал, когда хотел рассмотреть что-либо получше, или просто задумывался (впрочем, я не уверен, что его мыслительные процессы можно было охарактеризовать этим словом).

— Жаль, — сказал Крыс. Это был образ, включающий боль, разочарование, обиду и жалость одновременно. Если мыслями и можно убивать — то только такими.

— Жаль, — повторил он и скрылся в траве.

— Ты уверен, что нам надо идти?

— Двигаться. Быстро. Иначе будет жаль.

— Хорошо, — закидываю на плечо рюкзак, и мы выходим из дома. Дверь я не запираю — может, кому-то понадобится жилище, кто знает.

Идём вдоль гудящих столбов. Через несколько километров, когда полоска леса становится гораздо ближе, останавливаемся. Снимаю дыхательную маску, с размаху кидаю её куда-то в траву. Воздух почти что свеж. Лямка рюкзака режет плечо. Там книги.

— Крыс, как думаешь, с чего начать?

— Про мышей есть?

— Есть. «Цветы для Элджернона» называется.

Рисунки Виктора ДУНЬКО

№ 11

Олег Костенко

БРАТЬЯ ПРОСЯТ

На дисплее бегал маленький симпатичный мышонок. От меня требовалось провести этого самого мышонка мимо всяческих неприятностей: начиная с банды свирепых черных котов и кончая обычной мышеловкой.

Со стороны все выглядело вполне солидно. Сидит перед экраном молодой, но уже подающей надежды ксенолог и прогоняет через компьютер очередную информационную модель, пытаясь, в который уже раз, понять схему развития тарантской цивилизации.

Собственно, так все и было, если не смотреть на экран. А то, что вместо скучного созерцания смены промежуточных состояний модели я решил переключиться на другой канал и сыграть с компом в веселенькую игру, это, извините, никого волновать не должно.

Выскочивший из кустов серый волк проглотил бедного мыша, плотоядно щелкнул зубами и при этом издевательски рявкнул:

— Благодарю за обед.

Я почтил память храброго мышонка минутой молчания, потом включил рабочий канал. М-да. Моя модель, кажется, приказала долго жить. Она уже вся распалась, стянувшись по углам в несколько не связанных между собой смысловых узлов, да и те таяли буквально на глазах. Чего, впрочем, и следовало ожидать: катастрофически не хватало данных. Я вздохнул: еще раз погонять мыша, что ли?

Селектор у окна тихонько звякнул. «Может, не отвечать?», — мелькнула шальная мысль. Нет, нельзя, о Марке Громове здесь, на базе, уже сложилось мнение, как о весьма добросовестном молодом специалисте, а такое впечатление лучше не портить. Я ткнул пальцем в красную кнопку под надписью «Связь».

— Марк, ты здесь? — ворвался в помещение быстрый голос Леночки. — Ну, конечно, где тебе еще быть? Мышей гоняешь!

— Чего?! — возмутился я. — Работаю, как проклятый, с самого утра.