Завацкая Яна - Союз летящих

— Да это уже делают! Ты что — не понимаешь? — воскликнул Лисицын, — мы же вымираем!

— На Земле много стран, находящихся в еще более отчаянном положении. Это единая система, Виталий. Всю систему надо менять.

— Всю поменять невозможно… вот если каждый будет заботиться о своем…

— Это приведет лишь к войнам и вымиранию менее удачливых народов.

— Почему меня должны интересовать другие народы? — спросил Виталий. Алейн пожала плечами.

— Вот именно. На вашем уровне технического развития такое мировоззрение еще допустимо. Но если поднять этот уровень… В середине ХХ века планета уже стояла на грани уничтожения. Да и сейчас эта угроза остается. Вот поэтому и… понимаешь, Виталий?

— Сильная Россия поможет подняться другим странам, — сказал он. Его мозг лихорадочно работал — он теперь уже хладнокровно пытался подстроиться под ее сознание и манипуляцией добиться от нее хоть чего-нибудь. Он не пытался с ней спорить, хотя в мозгу кипели десятки обидных слов, ярлыков, сравнений.

— Этого не будет — ты не стоишь во главе России.

— Помоги мне стать президентом, — усмехнулся Лисицын — неужели это не в твоей власти?

— Президент не обладает реальной властью.

— Да? Тогда — кто? Кто-то из…

— Из ваших олигархов всего два человека обладают реальной властью над Россией. И этим людям Россия безразлична. Как раз их уничтожение страны, хотя бы и военное, нисколько не испугало бы.

— И кто же эти люди? — поинтересовался Лисицын, — и почему именно двое… хотя я догадываюсь.

— Да. Существование большого гибкого союза, негласно управляющего миром — не только для тебя очевидно, это понятно любому мыслящему человеку. Войти в этот союз… ну во-первых для тебя это почти невозможно, так как даже деньги здесь решают не все. Во-вторых, это ничего не даст, ты не будешь обладать достаточно большой властью, чтобы что-то изменить.

— Кто эти люди? — спокойно спросил Лисицын. Алейн чуть пожала плечом.

— Неважно.

— Мне — очень даже важно.

— Нет. Это не играет никакой роли. Виталий, пойми, Россия, о которой ты говоришь — абстракция. Кто это — Россия? Ты, твои друзья, бомж в подъезде, кавказец на Мерседесе — он ведь тоже гражданин России! — президент, Дерипаска, Абрамович? Кто? Русские — слишком разные люди, с разными интересами… Объединение по этому признаку — абстракция, хотя она и кажется такой очевидной. Когда ты говоришь "Россия поможет", кого ты имеешь в виду, кто поможет? Ты уверен в этом? Можешь говорить за всю страну и за правительство? А ты дашь мне гарантии, что именно поможет, а не начнет, скажем, диктовать свои условия, усевшись на высокие технологии, которые первым делом будут вложены в оружие? И — какими будут эти условия? Советский Союз предлагал миру — худо-бедно — но какую-то определенную альтернативу. Что может предложить нынешняя Россия? Есть ли у нее идея, четкое представление о будущем мира? У каждого отдельного человека что-то такое есть — а именно у России?

— Не знаю, — Лисицын вытащил пачку Мальборо, — не возражаешь, если я закурю? Не знаю. Но… черт возьми, если вы такие высокоразвитые и гуманные — почему вы не хотите нам помочь? Не нравится Россия — помогите другой стране. Сделайте же что-нибудь! Вы что не видите, вас не смущает то, что дети умирают, что старики живут в скотских условиях? У вас самих нет представлений о прекрасном будущем?

— Есть, — мягко сказала Алейн, — они у нас есть. Но загонять кого бы то ни было в светлое будущее насильно, и даже направлять, как пастухи стадо, мы не имеем права. Свобода, Виталий. Это вопрос человеческой свободы.

Дьенар Трицци напоминал в эфире напряженно горящую электрическую молнию, готовую взорваться. Тайри опасались к нему приближаться, никто мысленно не касался его. Но сознания всей локальной сети, всего Виэрела, были направлены на Дьенара.

Он автоматически взял на себя координацию поисков.

Проверка логов и записей почти ничего не дала — Алейн не оставила указаний о том, куда направляется, единственное — орбитальный комп засек ее переход на территорию России. Но эта страна — одна из самых крупных в мире. Ничего не дало и поверхностное сканирование Земли, а глубокое проводить невозможно без того, чтобы привлечь внимание всего человечества.

"Что ты хочешь делать?" — Ульвир Черный был одним из немногих, кто на равных мог говорить сейчас с Дьеном.

"Я иду на Землю".

"Это невозможно. Ты же знаешь. Наш проект".

Дьен полыхнул таким пламенем отчаяния, что несколько молодых тайри с Виэрела в ужасе отшатнулись.

"Успокойся, Дьен", произнесла Ташени, ласково потянувшись к нему, "Успокойся".

"Ты свободен", — Ульвир Черный не язвил, он подчеркивал всем своим видом серьезность сказанного, "ты свободен разрушить наш проект. Любой тайри свободен".

"Уйти сейчас — подвергнуть риску жизнь десятков тысяч людей. Я остаюсь и продолжаю проект. Но я буду вести того, кто возьмется за поиск Алейн".

Пламя вокруг Дьенара потухло, он звучал мертвенно-тихо и блекло, он был похож на маленький тусклый, сверхплотный камень, осколок нейтронной звезды. Потом он чуть расслабился и снова запылал.

"Кто будет искать Алейн? Нужны адаптированные. Среди нас почти нет таких".

"Я готов" — смущенно вступил Кьонар Спектр. На Земле жили, кроме Алейн, всего двое тайри — он и Лий Серебрянка.

"В принципе, я тоже могу…" — прошелестела неуверенно Серебрянка. Дьенар скептически окинул взглядом вольную тайри. Она не работала — просто ей нравилось жить на Земле. Сейчас она развлекалась, купаясь в Ниагарском водопаде. Обнаженная дива с гривой серебряных волос, похожими на льющиеся струи воды, она скорчилась на камушке в центре радуг, водоворотов и облаков мельчайших водяных брызг, и в этом виде была похожа на какую-нибудь речную богиню… Вот так и возникают эзотерические учения.

"Не думаю", вынес вердикт Дьен, "ты адаптирована не больше, чем тайри Виэрела".

"Что правда, то правда", вздохнула Серебрянка, "Мне очень жаль Алейн… правда…"

"Она должна быть сейчас в России, а я не знаю русского, — вступил Кьонар. В эфире его сущность выглядела, как хрупкий стебелек цветка с огромной головкой, "Я практически не общаюсь с людьми. Но все же я адаптирован лучше… я готовился".

"Язык не такая проблема. Но Кьонар, ты вырос на Тайроне, и ты… хоть когда-нибудь имел дело с оружием? Хотя бы сталкивался в лоб с агрессией, пусть словесной, пусть хоть мысленной?"

"Ну наверное, придется когда-то начать… ведь другого выхода нет, Дьенар, ты понимаешь. Больше никто не может…"

"Я тоже могу" — вдруг послышался робкий голос.