Генрих Альтов - Опаляющий разум (сборник)

Нет, время таких одиночек не миновало!

Чем быстрее наступает наука, тем важнее для нее разведка. Но даже при самой совершенной организации науки разведке будет нелегко. Она отыскивает десять разных путей, а наука потом выбирает один, наилучший. Один разведчик объявляется гением, девять — неудачниками. Это несправедливо. Ах, как несправедливо! Худо было бы науке без этих неудачников, отдающих жизнь, чтобы наступающая армия знала дороги, по которым нельзя идти. Впрочем, десятого тоже считают не слишком удачливым: опередил свое время, не был признан…

Не беда, разведка! Иди вперед, остальное неважно.

А ослика напрасно поставили так далеко. Он совсем неплох, у него лукавая физиономия. Когда-нибудь эта игрушка преобразует мир.

Салют, разведка! Иди вперед, остальное неважно.

…Третий час ночи. Я стою здесь уже минут двадцать, со стороны это должно выглядеть странно. И, поскольку в этом мире все закономерно, появляется милиционер. Молоденький и вежливый. Он доброжелательно смотрит на меня и на витрину.

Сумасшедший день. Сегодня я далеко высунул нос в четвертое измерение. Многое мне еще не ясно, но я начинаю понимать главное. Машины приобретут бессмертие. Машины — в широком смысле слова: от величайших инженерных сооружений до безделушек. Весь мир созданной нами техники. Он будет рассыпаться в пепел, прах — и тут же возникать снова: разумнее, сильнее, красивее. Архитектура, которая была застывшей музыкой, превратится в живую музыку!.. Меняющийся мир будет бесконечно шире, ярче. И, что особенно важно, человек в этом мире перестанет зависеть от множества быстро стареющих вещей.

— Видите ослика? — спрашиваю я милиционера. — Вон там маленький серый ослик… Артикул 2908. Цена тридцать две копейки. У него великое будущее.

— У осликов это бывает, — соглашается милиционер. — У них иногда бывает очень большое будущее.

Он умен, этот парень. Я поясняю, что речь идет не об ослах. Серый ослик не имеет к ним решительно никакого отношения. Просто в нем воплощено научное открытие.

— Об открытиях как-то удобнее размышлять днем, — осторожно замечает милиционер.

Вот это уже заблуждение! День слишком конкретен. Днем удобнее наблюдать, экспериментировать, вычислять. Ночью — искать общие закономерности, делать выводы. Что ж, это мысль! Днем вы ясно видите множество окружающих вас предметов, взгляд не проникает вдаль, кругозор, в сущности, ограничен несколькими десятками метров. Ночью иначе; темнота скрывает все обыденное, привычное, и взгляд беспрепятственно устремляется вперед. Горизонт теряет резкие очертания, уходит в глубь бездонного неба. И уже не стены комнаты, не фасады двух-трех ближайших зданий, а само звездное небо становится границей вашего мира…

Пора идти. Может быть, превратить ослика в медвежонка? В кармане у меня лежит коробочка с клавишами. Нет, не надо. Не буду огорчать этого симпатичного парня.

Я прощаюсь и иду вниз, в сторону улицы Горького. Падает мягкий теплый снег. На витрине среди нарядных игрушек остался невзрачный серый ослик, у которого великое будущее,

МАШИНА ОТКРЫТИЙ

Рассказ о фантастике

Человек стоял перед пультом.

На желтой пластмассовой панели четко выделялись две клавиши — белая и красная. Вот и пришло время, думал человек, вот оно и пришло. Я ждал сорок лет. Ну, тридцать восемь, если быть точным. А теперь остается слегка нажать клавишу. Белую, с надписью «Пуск». Как старательно сделаны надписи, я только сейчас это заметил. «Пуск» и «Стоп». Смешно, разве их спутаешь? Красная клавиша, конечно, шероховатая: можно найти на ощупь…

Я расскажу о том, как возникла одна фантастическая идея и почему она не была использована.

Разумеется, фантастическая идея еще недостаточна для создания рассказа или повести. Такую идею можно сравнить с авиационным мотором: сам по себе — даже запущенный на полную мощность — он не сдвинется с места. Для полета нужны фюзеляж, крылья, система управления. Допустим, все это есть. Самолет выруливает на взлетную площадку… и полет отменяется.

Почему?

Попытаемся провести расследование. Это не только позволит ближе познакомиться с технологией фантастики, но и поможет заглянуть в будущее.

Я сказал «расследование». Правильнее было бы применить другое слово. Речь идет об исследовании. Без кавычек.

Все началось с того, что я задал себе вопрос: какой будет наука далекого будущего? Скажем, наука XXII века.

Чтобы ответить на этот вопрос, надо найти главные тенденции в развитии научного поиска и проследить, куда они ведут.

Известный советский ученый Д. И. Блохинцев приводит такую схему работы современного физика: измерение (набор фактов); обработка полученной информации (на счетной машике); выводы (построение рабочих гипотез); проверка их на счетных машинах; построение теории (предсказание на будущее).

Блохинцев называет эту схему своеобразной фабрикой идей. Как и на всякой фабрике, производство идей зависит прежде всего от оборудования.

Что ж, начнем с научного оборудования и попытаемся понять, каким оно будет лет через двести.

Нетрудно заметить главную тенденцию: размеры исследовательской аппаратуры непрерывно увеличиваются.

Первый микроскоп представлял собой небольшую трубу с линзами. Высота современного электронного микроскопа превышает десять метров, а вес измеряется тоннами. Ту же тенденцию легко проследить и в развитии телескопа. Рефлектор Ньютона имел зеркало диаметром в два с половиной сантиметра. Длина телескопа была пятнадцать сантиметров. Ньютон носил телескоп в кармане. Сейчас в Советском Союзе строится телескоп с шестиметровым зеркалом.

Быстрое увеличение размеров исследовательского оборудования-тенденция, общая для всех отраслей науки. Но особенно четко она проявляется в авангардной области современной науки — в физике. В 1820 году Эрстеду потребовались сущие пустяки — полметра проволоки и магнитная стрелка, — чтобы поставить свой знаменитый опыт, приведший к открытию магнитного поля тока. Менее чем за полтора столетия проволока, которую держал в руках Эрстед, превратилась в циклопические термоядерные установки, в гигантские ускорители…

Размеры научного оборудования растут все быстрее и быстрее. Приборы уже не умещаются даже в специально построенных зданиях.

«Сначала мы предполагали строить ускоритель, который придавал бы частицам энергию в 50 или 70 миллиардов электронвольт, — рассказывает академик Топчиев. — Знаменитый советский ускоритель в Дубне рассчитан на 10 миллиардов… Мы должны идти дальше. Но пяти-семикратное увеличение энергии теперь уже кажется маленьким. Нужно поднять энергию разгоняемых частиц хотя бы раз в сто. Значит, нужен ускоритель на 1000 миллиардов электронвольт!