Александр Тюрин. - Волшебная лампа Генсека
Тот женский голос с новоанглийским акцентом, что послышался с надувной лодки, возможно, принадлежал Лизе Розенштейн, Лиз Роузнстайн. Хотя начальство, - то, что в Лэнгли, - могло со времен прошлой поездки уже поменять одну даму на другую. Надеюсь, во всяком случае, что я своей пулькой не угостил особу женского пола. Наверное, это все-таки был Лизин голосок - кажется, я опознал сочный тембр. Да и вряд ли среди коренных американок найдется много охотниц побродить в компании пяти мужиков, да еще в болотах южной Месопотамии. Между прочим, сомнительно, что цэрэушное начальство направило бы в составе своей оперативной группы даму. Из этого вытекает, что Лиза, скорее всего, просто доктор-доброволец, и таким вот рискованным образом пытается устроить себе хоть какую-нибудь карьеру на новой родине.
Вот я уже и засомневался в версии родного руководства, что мы не покладая живота своего боремся с командой цэрэушников. Впрочем раньше я и не проверял соображения начальства на логическую крепость. Мне было совершенно все равно, против кого мы проводим операцию - против западных шпионов, врачей-добровольцев или, например, десанта марсиан. Главное состояло в другом - в СЛУЖБЕ большому делу, в ВЕРНОСТИ нашей системе.
Верность и преданность. Вот что на самом дело держало всегда меня вместо ног. Мне было плевать, эффективно или неэффективно, качественно или некачественно наша система родит буханки, телевизоры, ботинки и трусы. Главное в другом - она была мощна, величественна, по-своему красива, и могла взять то, что не получалось сделать самой, она всегда прет вперед и не угомонится, пока на красном Марсе не появится планетный комитет КПСС. Рим тоже прославился не своими философами, торгашами и работягами, но своими солдатами, своим военным мастерством, своим напором и неукротимым духом.
Но сейчас я остался без системы, как самурай без своего господина. Сюзерен отказался от меня, а я не смог устроить себе маленькое харакири и решил жить по собственным приказам. Способен ли волк, оставшийся без стаи, охотиться в одиночку? Во всяком случае, «сивильник» не врал, новые насыщенные волей стремления пробили для моей жизни новое русло.
Внезапно моя недремлющая подкорка просигналила: напрягись, тут недавно побывало что-то крупное, вроде медведя. Однако медведи, насколько мне известно, в этих краях не водятся. Так может, тут прогулялось несколько медведеподобных сограждан? Я взял автомат наизготовку, ладонь легла на скобу, указательный палец опустился на спусковой крючок, а большой поставил переводчик огня на одиночные выстрелы. Расходовать патроны попусту мне противопоказано.
Я шагнул вперед и внезапно упавшая завеса, раздробив меня, разбросала брызгами по воде. После этого я словно расстелился по ее поверхности, стал легким течением, рябью, силой поверхностного натяжения, надводным ветерком, водорослями и водомерками. Всем сразу.
Ощущения были такими разбросанными, что я чуть не рассыпался навек, но потом они все-таки стали стекаться к одному полюсу. А весь охваченный моими переживаниями и чувствованиями здоровенный кусок пространства замкнулся и съежился до размеров аквариума.
Я почувствовал какие-то две пары ног, которые опускались на меня и разбивали, давили, крушили. Ну и жлобство! Я, будучи водной поверхностью, ненавидел эти тяжелые башмаки. Я пытался ускользнуть от них. Причем место боли и беспокойства представлялось мне во вполне понятной сферической системе координат. Потом сферическая благополучно распрямилась, стала прямоугольной, и все улеглось на свои обычные места. Только теперь я знал, где ОНИ.
Пригибаясь, я мчался между стеблей тростника, прятался за некой кочкой, раздвигал ветви какого-то кустарника и видел двоих - на расстоянии метров ста пятидесяти. Серега в своем камуфляже и Коля Маков в буром комбинезоне.
Для прицельной стрельбы полтораста многовато и надо выбирать - кого попробовать снять. Нет, почти-земляка Николая не могу я шлепнуть. Хоть он и громила. Пыльные и грязные дороги - все, что он видел, рев дизеля - все, что он слышал, вождение и устройство автомашины - все, что он знает. Тогда остается Серега, такой ушлый нахрапистый парень, которому известно, что почем, что можно себе позволить для удовольствия и чего нельзя позволить из-за неизбежных неприятностей. Мой «калашников» неодобрительно посмотрел на старлея.
Словно осознав, что выбрали не его, Коля куда-то попер с котелком в руке - может за ягодами какими-нибудь, что напоминают ему сибирскую клюкву, может за водой, что выглядит почище…
Глаз напрягся до боли, будто ему предстояло выстрелить. Я успокаивающе погладил его веками. Дожимать спусковой крючок еще рановато. Пуля должна разодрать воздух, когда будет видна не прорезь прицела, не мушка, а только точка между бровей «мишени». Только она одна, и чтоб вокруг туман. Эх, встретиться бы с Серегой на час пораньше, да имейся у меня диоптрический прицел! Но сейчас диоптрический бы только помешал - уже смеркается, и «мишени» не хватает яркости.
Позавчера еще Серый перекидывался со мной в картишки и был товарищем. Как бы был. В нашей организации все понарошку. А теперь пустить пар из Серегиной башки - это единственный способ уцелеть.
Переводчик огня у моего АК-74 стоит на одиночной стрельбе. Один патрон - один труп с продырявленной черепной коробкой и взболтанными мозгами. Эти оболочечные пули очень вредны для ума.
Старший лейтенант Колесников, не верти же ты башкой. Нет, точка между бровей мне не нравится. Не хочу ее клевать. У самого в этом месте зачесалось, зазудело. Увы, никогда мне не стать полноценным убийцей-профессионалом. Соединю-ка взором прицел и пуговицу на Серегином нагрудном кармане. Она как раз пришита к сердцу. Металлическая пуговка поблескивает в лучах стекающего под землю солнца, а на ней пятиконечная звездочка. Некогда защищала она трусливых колдунов от злых духов, стала двести лет назад символом дяди Сэма, а затем, налившись кровью, манящей звездой коммунизма. Свел пентакль нас с Колесниковым, пентакль и разлучит.
Ну все, пора. Палец дожимает спусковой крючок. Вот пуля просвистела и ага. Вернее, пока. Пока, Сережа, потому что договорились мы по-плохому. До встречи в одном из подвалов преисподней. Передавай там привет, кому положено. Наверное, еще примут там тебя на работу по совместительству.
Хоть грохнул я того, кто меня прикончил бы при первой же возможности, а все равно пакостное ощущение. Он бы меня не только пришил, но еще поколотил бы грязными ногами и с удовольствием попотрошил бы, представься возможность. А я все равно распережевался. Как-никак прислал пулю человеку, который вчера со мной пил чай, сидел рядом, обменивался инфракрасными лучами и дышал одним кислородом. На него сейчас рухнул мир, и это из-за меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});