Валентин Иванов - Энергия подвластна нам

Степанов отвечал взволнованным, прерывающимся голосом:

– Фёдор Александрович, право же, вы преувеличиваете!.. Ведь каждый на моём месте провёл бы ту же работу.

С юношеской живостью вскочил старый учёный и неожиданным движением обнял одной рукой молодого. Палец его ткнулся в грудь Степанову:

– Вот, изволите видеть! Я могу сказать, как он мне первый зачёт сдавал и на чём я его тогда провалил! А он мне теперь замечания делает! Преувеличиваю? Нет, не преувеличиваю. Уметь решать, уметь управлять, это значит – предвидеть. Так нас учит наша партия, да-с! И наша наука!.. Вы мне обещали никакой работой не брезговать, – продолжал Фёдор Александрович, – а самая трудная работа – это решать! Теперь, Михаил Андреевич, я вам буду сдавать зачёт, вы принимайте, а Иван Петрович запишет…

И академик стал медленно говорить, точно читая невидимую запись:

– Высказанные предположения полностью подтверждаются наблюдениями на озере Большие Мочищи, расположенном в восьми километрах к югу от села Лебяжьего Чистоозёрского района Н-ской области. Наблюдаемые в течение последних двух с половиной лет Красноставской Энергетической Станцией Особого Назначения излучения имеют искусственный источник, расположенный, очевидно, в восточном полушарии и использующий Луну как отражающий экран. Излучения вызывают гибель птиц и малых животных. На насекомых действия не отмечено. Облучение человека вызывает тяжёлую болезнь, а возможно, и смерть. С целью предупреждения поражения этими излучениями нашей территории Красноставская Станция, во время стояния Луны в нашем полушарии, готова к работе на отражение всеми сериями, находящимися на её вооружении. Всё!

Окончив диктовать, Фёдор Александрович спросил Степанова:

– Принимаете?

– Да! – ответил молодой учёный старому академику.

Когда они шли по пустынному коридору и затем спускались по широкой каменной лестнице в актовый зал, Михаил Андреевич говорил:

– Недоверчивое и, я бы сказал, насторожённое поведение посланца из Лебяжьего показалось мне и напоминанием и предостережением. Подумайте сами, Фёдор Александрович, – ведь сюда, в Старый Корпус, без особого труда и без проверки, – если не считать вопросов Степана Семёновича и вашего секретаря, – может войти каждый.

– Я так привык! – решительно возразил старый учёный. – Моя дверь всегда открыта. Во всех других местах – в лабораториях, в Экспериментальном Корпусе – совсем другое дело… Здесь же нет ничего интересного – ведь я вас отлично понимаю, Михаил Андреевич!.. Я не храню здесь ни одного документа. И за всю свою жизнь я никогда не имел повода жалеть о том, что ко мне свободно приходит каждый, кому я нужен. Я так привык. И в этом вы меня никогда не переубедите!..

Глава шестая

У ЦЕНТРА ЭНЕРГИИ

Человек постоянных привычек, Фёдор Александрович ни за что не соглашался покинуть старый дом с мезонином, старый привычный кабинет в Институте Энергии.

Раз навсегда установил он неизменяемый порядок: перед полугодовым совещанием участники его собирались за час до начала в Малой аудитории Экспериментального Корпуса Института, коротко обменивались последними замечаниями и соображениями, и затем, с точным расчётом времени, отправлялись в назначенное место.

Двадцать пять человек разместились в пяти автомобилях. Старый академик сидел прямой и строгий на заднем сиденье. Он думал о сыне. Не часто случалось, чтобы Алёша отсутствовал на этих совещаниях. Но отец улыбался. В привезённом нарочным письме, описывающем со всеми подробностями ночи на далёком степном озере, была отдельная, небольшая записка от сына. «Эх, глупый Алёша! Ну, я ему послал крепкую телеграмму! А Ане мы сделаем сюрприз… Ах, ты, белобрысый мальчишка…»

Как бы отец ни гордился своим взрослым сыном, он для него всегда немного ребёнок!..

Машины медленно проходили через ворота в башню старинной крепости, описывали кривую вправо и останавливались.

Двадцать пять человек вошли в широкие двери большого здания, оставили пальто, шляпы, кепи и фуражки и по широким мраморным ступеням, покрытым красным ковром, поднялись наверх в зал. До начала совещания осталось пять или шесть минут. Собравшиеся в зале приветствовали друг друга, пожимали руки. Фёдор Александрович представлял двух своих «новичков».

Многие из тех, чья личная биография давно перестала быть жизнеописанием отдельной личности и стала частью истории, много большей, чем история одного народа, были здесь.

В большом зале находились представители многих поколений – ученики и помощники вождя.

Они ждали Председателя и, стоя, беседовали.

Вошёл Председатель. Отвечал на приветствия, пожимал руки. Дойдя до Фёдора Александровича и Михаила Андреевича, – к ним невольно жались оба новичка, – Председатель сразу заметил новичков, протянул и им свою крепкую, свежую руку, спросил:

– Ваши новые? – и пожал им руки.

Видя эти глаза на знакомом с самого раннего детства лице, новички отвечали на привет, не слыша своих голосов. Но они слышали его, сказавшего простые, такие значительные для них слова!

А потом молодые, забыв всё, смотрели, как он шёл по залу. Они видели каждое его движение, точно он один был в большом зале…

Тем временем самым молодым из новичков, как милым маленьким мальчиком, любовался сквозь пенсне министр с усталым, добрым лицом и ласково улыбался… Точно он вспоминал свои давние первые встречи…

Молодой человек не помнил, как все сели и как он сам сел. Он не слышал точных и кратких слов Фёдора Александровича, Михаила Андреевича и других, прибывших из дальних пунктов. Не слышал он сказанного ими о теме жизни, о смысле событий на степном озере. Но он принял навечно несколько кратких вопросов и реплик Председателя. Может быть тогда, сразу, он и не смог бы повторить слова, сказанные Председателем, так как он отдавался всем своим существом необычайному чувству.

Когда пять машин выходили через ворота башни на пустую ночную площадь, над ними, после четвёртого перезвона, куранты ударили дважды. Люди в автомобилях молчали. Они снова переживали всё то, что было на совещании, они жили чувством своего приобщения к высшей степени знания, в единственном и истинном центре энергии всего человечества.

Молодой человек не мог сразу вернуться домой. Он не чувствовал усталости и, погружённый в мечты, долго шёл по набережным реки, сняв шляпу и глубоко дыша свежим воздухом ночи. Пришёл рассвет. Молодой учёный сказал «здравствуй!» первым лучам ясной зари. Перед ним просыпался любимый город-гигант. Он неслышно вернулся домой. Молодая подруга-жена, – они день назад справили первую годовщину, – обняв мужа, сказала ему: