Дмитрий Вейдер - Евангелие от Ram Stein

– Но в Испании конца пятнадцатого века ситуация была несколько лучше. Как нельзя кстати появился Колумб со своим проектом. Напомню, первая его команда по большей части состояла из каторжников, людей, которым не чего было делать в Старом свете и, соответственно, нечего было терять. Длинными вереницами потянулись искатели приключений на Запад, в поисках золота, пряностей и других крайне необходимых человеку того времени вещей. Огромные пространства были покорены Испании. Ресурсы Нового света получила в свое распоряжение одна страна, но, не смогла ими достойно распорядиться, и уступила пальму мирового первенства другим, более конкурентоспособным державам.

– Хорошо, другой пример. Россия, начало 17 века. Смутное время окончилось с воцарением новой династии. А что делать с людьми, которые в этот период жили войной, были под начальством разбойников, "воров", либо, наоборот, верой и правдой служили "государеву делу"? Лишниелюди, которых не могла прокормить разоренная войнами страна, должны были искать лучшей доли. Московское государство со времен Ивана Калиты активно помогало колонизаторской деятельности, а 17 век (в границах конца которого и находится современная Россия) стал временем активной экспансии на восток, в Сибирь, где удалой казачьей вольнице могли противостоять лишь медведи да немногочисленные племена, ведущие натуральное хозяйство и жившие в эпоху неолита. Экспансия продолжалась до тех пор (настолько велик был толчок или "пассионарный импульс"), пока не вошла с соприкосновение с другой цивилизацией.

– То же самое было и с крестоносцами? Лишние люди, обладавшие избыточной энергетикой…

– В принципе, но не совсем так, по крайней мере, у их руководства были свои идеалы… я расскажу об этом поподробнее, но как-нибудь попозже. Результируя изложенное выше, можно отметить, что в любое время и в любом обществе имеют место быть индивидуумы, в силу какой-то внутренней потребности не только не удовлетворенные условиями собственного существования, но и готовые к активным действиям по их изменению. Эти люди обладают авантюристическим характером, отклоняющимися от среднестатистической нормы инициативностью, предприимчивостью, большим упорством, а зачастую - паранормальными способностями. Чрезмерное увеличение их количества приводит к тому, что старое общество начинает видоизменяться, вступая в череду социальных конфликтов. Любая система власти, консервативная в силу кастовой замкнутости элиты, стремиться либо уничтожить подобные элементы, а лучше - вытолкнуть эти общественные слои на периферию, стимулируя тем самым свою экспансию.

– Это очень сильно совпадает с теорией четырех стадий существования политической системы! Оказывается, помимо деструктивного фактора постоянной тенденции элиты к консервации, есть еще и прогрессивный, революционный!

– У общества в фазе надлома или, как там у вас говорят, "деструктивной адаптации" может быть только несколько сценариев. Во-первых, уничтожение, потеря суверенитета над определенной территорией. Во-вторых, продолжение застоя и деградации, но опять же пока не появится более сильный и конкурентоспособный игрок на политической арене. В-третьих, жестокая революция, осуществляемая теми лишними людьми, гражданская война и необходимость в государственном строительстве все начинать сначала. И, наконец, в-четвертых, самая оптимальная траектория развития в фазе конструктивной адаптации и последующего перехода к конструктивной экспансии - ротация элиты, включение лишних людей, в продуктивные социальные отношения. Последний путь самый затратный, тяжелый - но приносящий максимальную отдачу.

– Означает ли это…?

– Да… Человеческая цивилизация вступила в последнюю фазу своего раздробленного существования. Перед ней возник глобальный вызов, способный объединить всех людей. И малейшее отклонение в сторону может привести нас к победе, открыв дорогу к звездам, или к поражению - откату в первобытное состояние и необходимости все повторять снова и снова.

– Но на исторический процесс влияет множество обстоятельств. Роль личности, какова она?

– Мой древний тезка считал, что историческая сила принадлежит массам. Я же считаю, что в определенные периоды времени иногда достаточно маленького усилия одного человека, чтобы повернуть машину исторического процесса на определенный путь.

– Фактор Маяка?

– Да… в этом мире все предопределено, как кажется многим. Событиями управляют причинно-следственные связи. И только человек может, добавляя свои усилия, сдвигать и раздвигать эти цепочки, образовывать новые комбинации.

– Теперь я понял… наше предназначение состоит в том, чтобы передать людям то древнее знание…

– Только сейчас, находясь в состоянии жесточайшего кризиса, общество дозрело до этого…

– Так зачем все это? - Сергей показал на колодец. - Мы вызовем базу. Они пришлют челнок, штурмовиков. Так у нас больше шансов на победу. Евгении не будет прока, если погибнет еще кто-то.

– Ты так и не понял. Чтобы познать изнанку бытия человека, ты должен спуститься вниз… один.

– Что там меня может ждать?

– Только то, что человек может принести с собой…

Безумный Маркс уселся в кресло перед Маяком и стал его напряженно разглядывать. Больше Сергей не мог добиться от него ни звука.

– Дай-то Бог, чтобы он выдержал это испытание! - про себя, шепотом добавил Маркс, когда Сергей стал спускаться. Он не любил лгать, но знал, что посылает человека на возможно самое тяжкое испытание в его жизни. И в слух сказал. - Да прибудет с тобой светлый металл!

Глава девятая

Наш ум - генератор зла

Спуск занял полчаса. Легкий армейский трос размотался почти до конца, когда ноги Сергея нащупали твердую почву. Он царапнул подошвами скафандра площадку, проверил, выдержит ли она, и осмотрелся. Только убедившись, что достиг дна, он отстегнул защелку карабина подъемного устройства.

Похоже, Маркс был прав, местные твари не очень-то любили излучение Маяка. Он с трудом пошел по тоннелю. Несмотря на слабое тяготение, он с трудом тащил на себе автомат и запасные обоймы, а так же небольшую мину и четверной запас кислорода.

Пройдя километра с полтора по абсолютно пустому тоннелю, он включил маскировочное устройство. Жалко, не было зеркала, чтобы посмотреть на себя в новом обличии. Внезапно он увидел перед собой серебристую, полупрозрачную стену, точнее, завесу, колыхавшуюся, словно на ветру. Он подошел ближе и ощутил упругость этой перепонки, протянув ладонь.