Сергей Михайлов - Брешь в стене

-- Копию? -- Диверс пожал плечами. -- Пожалуйста, только я не совсем понимаю...

-- Попробую объяснить, -- перебил его Сэндерс. -- Вы должны учитывать, дорогой инспектор, что обращение было адресовано обоим мирам -- и нашему, и параллельному. Наш мир обращение получил -- надеюсь, в скором времени Скотланд-Ярд найдет возможность обнародовать этот бесценный документ.

-- Только по окончании следствия, -- заметил Диверс.

-- Разумеется, -- кивнул Сэндерс. -- Что же касается мира параллельного, то здесь дело обстоят намного сложнее. Передать туда кассету мы не можем -- последняя "брешь" прекратила свое существование на наших глазах...

-- Вы ошибаетесь, Сэндерс, -- горячо запротестовал Миллер, -согласно заявлению Балларда, "брешь" не исчезла окончательно, она пульсирует.

Сэндерс устремил на таксиста долгий, немигающий взгляд.

-- Вы правы, Ганс, "брешь", возможно, еще возникнет, но я сейчас говорю о другом. -- Он снова обратился к Диверсу: -- Все дело в том, инспектор, что единственным представителем параллельного мира на Земле является Миллер -- я не беру в расчет тех троих негодяев, -- и потому он вправе располагать копией обращения ученых к человечеству.

Диверс кивнул.

-- Вы получите копию, господин Миллер, завтра же. Когда вы покидаете Лондон?

-- Мы отбываем завтра дневным рейсом, -- за всех ответил Сэндерс.

-- Все четверо?

-- Все четверо.

-- Что ж, к девяти утра я предоставлю копию видеозаписи в ваше распоряжение, господин Миллер. -- Диверс взглянул на часы. -- Простите, господа, к двенадцати я должен быть на совещании у шефа.

В коридоре Диверс отвел Сэндерса в сторону.

-- Мой дядя хотел бы повидаться с вами, мистер Сэндерс, прежде чем вы покинете Лондон.

Сэндерс улыбнулся.

-- Сегодня же вечером я навещу старину Томаса. Так и передайте ему, Диверс.

-- Обязательно передам... Я рад, что не разочаровался в вас, мистер Сэндерс.

-- Вот как! -- Сэндерс рассмеялся. -- Любопытно!

Диверс смущенно опустил глаза.

-- Вы знаете, -- произнес он после незначительной паузы, -- часто легенды о героях более чем наполовину оказываются выдумкой. Я очень боялся, что подобная участь ожидает и легенду о "британском льве", но... -- Диверс устремил на Сэндерса решительный взгляд, -- но на этот раз действительность превзошла саму легенду.

Молодой человек с жаром схватил руку Сэндерса и крепко сжал ее.

-- Вы отличный парень, Роджер, -- улыбнулся Сэндерс, отвечая на рукопожатие. -- Жаль, что я не знал вас раньше...

Глава двадцать шестая

Последние дни сентября в Цюрихе выдались по-летнему теплыми. Дневное светило, словно собравшись с силами, выплеснуло на засыпающую землю остатки живительного тепла, но европейская осень, повинуясь непреложным законам природы, уже окрасила деревья в яркие предсмертные тона.

Автомобиль остановился у трехэтажного супермаркета. Тут же, на игровой площадке, оставленные взрослыми, которых поглотило огромное здание магазина, резвились дети. Целый детский городок был полностью предоставлен в их распоряжение. Здесь они были полноправными хозяевами, другого мира для них сейчас не существовало.

Миллер вышел из машины.

-- Вот он!

Голос его дрогнул, когда взгляд остановился на маленьком мальчике, самозабвенно пытавшемся взгромоздиться в вагончик гигантской детской железной дороги, опоясывающей почти всю территорию игровой площадки.

-- Жив, -- прошептал таксист. -- Видите, Сэндерс? Это он!

Сэндерс сидел в машине и курил. Противоречивые чувства роились в его душе. Миллер сел рядом с ним.

-- Спасибо вам, -- глухо произнес швейцарец, сжимая руку Сэндерса чуть пониже локтя. -- Вы сдержали свое обещание.

-- Куда вы теперь?

Миллер не ответил.

-- Здесь ваш дом, Ганс, -- сказал Сэндерс. -- Здесь ваша семья.

Миллер поднял на Сэндерса печальный, полный страдания взгляд.

-- Нет, Джилберт, моя семья далеко отсюда. Ганс Миллер мертв, а я всего лишь его двойник. Прошлого вспять не вернуть. Вдова погибшего Ганса Миллера никогда не станет женой его двойника.

Сэндерс молча кивнул.

-- Я обещал Марте вернуться, -- продолжал Миллер, -- она ждет меня. Я всю жизнь буду помнить об этом.

-- Вы верите в возвращение?

-- Кто знает, -- неопределенно ответил швейцарец. -- Шансов практически нет. Но без веры жить нельзя.

-- Живите у меня, -- предложил Сэндерс. -- В моем коттедже места хватит на двоих.

-- Спасибо, Джилберт, -- с чувством отозвался Миллер. -- Я решил вернуться в Гринфилд. Уверен, старый Джон Гроф будет мне рад.

-- Как вы объясните ему свое появление?

-- Расскажу ему все как есть, без утайки. Он поймет.

Сэндерс снова кивнул. Он понял: Миллера тянуло к тому единственному месту на Земле, откуда веяло слабой, эфемерной, почти несбыточной надеждой вернуться в свой мир. Сознавал ли он сам, что влечет его туда, или эта тяга была исключительно интуитивной, подсознательной? Сэндерс не решался спросить об этом у своего нового друга.

-- Не забывайте меня, Ганс. Надеюсь, мой адрес вы помните.

-- Помню, Джилберт. -----------------------------------------------------------------------

В апреле Джил Сэндерс получил тревожную телеграмму из Гринфилда:

ГАНС ИСЧЕЗ. СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙТЕ.

С УВАЖЕНИЕМ ДЖОН ГРОФ.

В тот же день Сэндерс вылетел в Лондон.

Гроф, казалось, еще больше постарел. Он выглядел осунувшимся и несчастным. Встретив Сэндерса на вокзале, молча пожал ему руку и пригласил в свой автомобиль.

На протяжении всего пути Гроф хранил молчание. Сэндерс не сразу сообразил, что они направляются не в гостиницу, а совсем в другую сторону. И лишь оказавшись за городом, он понял: Джон Гроф везет его в "Утиное Гнездо".

Пропускной пункт исчез. От бетонной стены, некогда обрамлявшей владения Уильяма Джефферсона, тоже остались лишь одни воспоминания. Зато мост, уничтоженный бандой Грифона, был восстановлен.

Вилла пустовала, повсюду царили запустение и безмолвие. По-видимому, Мэтью Баллард был последним отпрыском некогда знатного рода. По крайней мере, ни один из наследников до сих пор не предъявил свои права на владение "Утиным Гнездом". Автомобиль остановился у входа в особняк, но Гроф не повел Сэндерса в дом, а направился в обход, к крутому обрывистому берегу. Их путь вдоль берега занял не более четверти часа. Наконец Гроф остановился.

Сэндерс прекрасно помнил это место. Словно из небытия возник в его памяти красно-белый плавучий якорь, качавшийся на волнах, воскресли трагические события, разыгравшиеся здесь в сентябре прошлого года.

Гроф повернулся к Сэндерсу. Лицо его было бледно, в глазах читалось отчаяние.

-- Ганс мне все рассказал, -- тихо заговорил он, впервые со времени их встречи на вокзале. -- Сначала я принял его слова за бред сумасшедшего, но потом понял, что он говорит правду. Если б я знал тогда, в сентябре!.. Он где-то раздобыл лодку и каждый день, с рассвета, проводил здесь. -- Гроф кивнул в сторону моря. -- Я совершенно случайно узнал, где он ежедневно пропадает, -- мне он не обмолвился ни словом... Стоит в лодке и часами смотрит в море... Я как-то пытался заговорить с ним об этом, но он так на меня посмотрел, что слова застряли у меня в горле. Ганс был до педантичности пунктуален: ровно в шесть вечера он всегда возвращался домой. -- Гроф запнулся. -- Три дня назад он не вернулся. В семь я уже был здесь, но никаких следов Ганса не обнаружил. Он исчез, мистер Сэндерс. Исчез, словно в воду канул... Простите за неудачное сравнение.