Зиновий Юрьев - Бета Семь при ближайшем рассмотрении
«Вот он. Этот Мозг когда-то повелевал всем городом и приказывал отправлять под пресс все головы, в которых рождались свободные мысли…»
А новенькие, без единой царапинки, дефы будут удивленно смотреть на Мозг и недоверчиво спрашивать:
«Как же так? Он ведь один, а кирдов много. И потом, он не умеет двигаться».
Старые дефы будут терпеливы:
«Понимаете, когда-то кирды были машинами…»
«Но они умели же думать».
«Уметь-то, может быть, и умели, но не думали».
«Почему?»
«У них не было своей воли. Они жили чужой волей. Вот этого Мозга».
«Но ведь появлялись же дефы. Вы сами рассказывали…»
«Да, появлялись. Потому что даже среди тупых и покорных иногда зарождается свободная мысль…»
«Но почему же эти первые дефы не повели за собой кирдов? Почему не уничтожили Мозг? Разве кирды не хотели быть свободными?»
«Это не так просто. Рабство, бездумность, привычка к слепому повиновению удобны. Свобода пугала их. Они сами доносили Мозгу о дефах».
«Как все странно», – скажут в замешательстве новенькие дефы, не знающие, что такое приказ и трубка стражника, откуда вырывается голубой луч, вспыхивает на мгновение крошечным пятном на поверхности головы и вгрызается внутрь, оплавляя и разрушая цепи мозга.
Картина была такой живой, что Четыреста одиннадцатый вздрогнул, когда в музее будущего вдруг появился начальник стражи и сразу вернул его в настоящее.
– Проверка и штамп? – для чего-то спросил Четыреста одиннадцатый, хотя прекрасно знал, для чего пожаловал Двести семьдесят четвертый.
– Да, начальник станции, проверь и поставь штамп. Порядок превыше всего.
«Бедный кирд, – подумал Четыреста одиннадцатый, – он ведь знает, чувствует, догадывается, что стал на путь дефа. Знает, что сейчас замигают лампы на контрольном стенде, завоет сигнал, оплакивая конец его пути. Знает, бедняга, оцепенел, наверное, от близости вечного небытия, но держится молодцом. Ведь в его глазах я палач, палач презренного Мозга. Как же он должен ненавидеть меня, чтобы ненависть дала ему эти последние силы. Ничего, брат, держись, я не суну твою голову под пресс. Ты не один в этом проклятом, расчерченном на квадраты городе… Но нужно быть осторожным, вон Шестьдесят восьмой посматривает на него задними глазами, Девяносто девятый прошел лишний раз, не каждый день увидишь здесь начальника стражи с двумя крестами на груди».
– Нагнись, – приказал он нарочито сурово, – голову сюда.
Пусть все видят и слышат, как он работает. Кирд или стражник, рядовой или начальник – здесь, на станции, все равны.
Он включил проверочную машину. Странно. И контрольные лампы не мигают, и звуковой сигнал молчит. Плохой, очевидно, контакт. Нельзя быть таким рассеянным. Думал о музее будущего, а сам даже не смог как следует подсоединить клеммы. Не расслабляться, эдак не долго он продержится на этом вулкане, а он только в самом начале пути, который выбрал для себя.
Он снова включил машину. И снова не вспыхнули контрольные лампы, и снова молчал звуковой сигнал. Он взглянул па шкалу. Стрелка даже не шевельнулась, а цифровой индикатор отклонения от нормы лениво перемигивался: то ноль, то единица. Что за чудеса? Перед ним был не только что не деф – он давно не видел такого образцового кирда. Ни малейшего сбоя, ни малейшей неположенной мысли.
Четыреста одиннадцатый добавил мощности своему мозгу, нужно было попытаться понять, что это все значило. Приказ Мозга был ясен: деф, нужно разрядить его. А он не деф, никогда дефом не был. Мозг не может этого не знать… Выходит, это проверка. Ну, конечно. Мозг заподозрил его, Четыреста одиннадцатого. Не иначе как этот Шестьдесят восьмой донес. Хоть одним глазом, но все время следит за ним, доносчик.
Он мгновенно окинул мысленным взором все свои поступки. Как будто нигде он не оступился, ничем себя не выдал. Если бы кто-то донес, что он общался с Инеем, его бы не проверяли таким образом. Луч в голову, голову под пресс, тут разговор короткий.
Нет, тут просто подозрения, не больше. Кто-то донес Мозгу, но ничего определенного сказать не мог, вот он и решил проверить. Но такой ценой… Странно, странно… Сунуть голову начальника стражи под пресс только для того, чтобы убедиться, насколько четко работает Четыреста одиннадцатый. Конечно, надо бы получше обдумать ситуацию, но Мозг не случайно приказал ему доложить о выполнении. Тянуть нельзя.
– Все в порядке, – сказал он начальнику стражи, – но, раз ты уже здесь, проверим заодно и контакты головы, а то из-за них-то и бывает большинство сбоев, упаси нас Мозг.
– Упаси нас Мозг.
– Помоги мне.
Двести семьдесят четвертый начал отщелкивать запоры, а Четыреста одиннадцатый взял двумя руками голову начальника стражи и рывком снял ее с туловища. Наступил самый важный момент. Хорошо, что этого Шестьдесят восьмого не было в зале, пошел, наверное, в склад. Он швырнул голову в ящик, где лежали новенькие головы, а одну новенькую голову сунул в разинутую пасть пресса, нажал кнопку. Пасть чавкнула, хрустнула и выплюнула плоский блин.
Четыреста одиннадцатый включил главный канал связи:
– Твое приказание выполнено, о великий Творец, голова дефа побывала в прессе.
– Хорошо, начальник станции. Ты проверял его на проверочной машине?
Ага, вот она, проверка!
– Прости, о Создатель всего сущего, но я не подумал об этом. Ты сказал мне, что презренный деф…
– Значит, ты не проверял его?
– Прости, о Творец.
– Ты выполнял приказ, и тебя не в чем винить. Я доволен тобой, Четыреста одиннадцатый.
Ну, что ж, кажется, он все сделал правильно. Он нагнулся над ящиком и положил голову начальника стражи так, чтобы ее прикрывали новенькие, еще не бывшие в употреблении головы. Наверное, нужно было действительно расплющить эту гнусную в рабской преданности Мозгу голову и не рисковать, еще не поздно, но чудилась, чудилась Четыреста одиннадцатому какая-то нелепость во всем этом деле. Мозг не мог не знать, что Двести семьдесят четвертый чист перед ним. В нем ничего не было, кроме рабской преданности. И все же послал его в вечное небытие. Только ли чтоб проверить начальника станции? Ведь, если бы Мозг захотел, есть столько способов проверить его чистоту, упаси от них Творец. Просит Творца уберечь его от Творца. Никак не вытравит из себя остатки машинной зависимости. Даже в мыслях, в надеждах, в мечтах полагается взывать к Мозгу, будь он пятикратно проклят…
* * *– Послушай, Иней, я хотел рассказать тебе о том, что вчера случайно нашел, – сказал Густов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
