Игорь Байкалов - Область трансцендентности

– А в чём состоит ваше обучение, кроме поддержания огня?

– Всё начинается с малого. Сначала нужно научиться терпению, отвечать за свои поступки, осознать причину и следствие каждого действия, начать понимать, что эта причина – ты. Растительный мир как нельзя лучше подходит для этого. Мы лечим растения, помогаем им расти, располагаем их в самых удобных местах. И только от нас зависит, как будет развиваться цветок.

– Но как возможен лес без насекомых и зверей? – удивился Белоусов.

– Это как мы для детей заводим животных, – понял я. – Только здесь весь мир…

Дальше было больше. Мальчик снова заговорил. Кроме нас его слушали и самые младшие. Как он сказал, этот мир является их материнским, здесь возникла их цивилизация. Миллиарды лет назад они начали свой путь с этого шарика, осваивали космос, двигались от него вглубь галактики. Как и любые разумные существа, они обладали волей и желанием познавать. Они узнавали мир, но сами для себя оставались загадкой, сложной и многомерной. Изучив строение своего тела, их предки научились лечить все болезни, но всё равно умирали и от голода, и от тех же самых болезней, потому что не могли наладить свою жизнь должным образом. Не хватало чего-то, где-то закралась ошибка. Они сотни лет совершенствовали знания о себе, пока, наконец, не сделали прорыв, осознав, что всё вокруг, наша реальность, не является закреплённой, статичной, её законы можно менять на самом глубоком уровне, перестраивать и надстраивать. Как вода запоминает информацию, принимая структуру, так и мир запоминает указания любых существ, обладающих самосознанием.

– Теперь вам ясно, как мы меняли мир? – спросила Молния.

– Мы договариваемся с его системами.

«Неужели именно там скрыта вся её сила и сверхвозможности, которые недоступны для нас?» – подумал я. – «И всего лишь необходимо осознать один закон Природы? Единство во множестве и множество в единстве. Но будет ли это достаточным условием? Верится с трудом».

Думаю, Молния слышала мои мысли, почему-то оставив их без внимания, и продолжила.

– Осознание возможности влияния на мир впоследствии привело к простой истине: тело, оболочка существа – лишь иллюзия, как и весь мир. Таким образом, гонка накопления материальных средств стала очевидным для всех безумием и невежеством, как коллекционирование воздуха, доступного всем. Тогда-то и стало возможным построение идеального общества с вашей точки зрения. Думали ли вы об этом, Бернар, взрывая склад? – спросила Молния, обращаясь к Проговскому.

– Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, – ответил он.

– Но у всего есть две стороны: вместе со взлётом расы началось её медленное угасание, а затем пришло время и реальности. Эта реальность завершала свой цикл. Тогда мы избрали свою прародину своим последним прибежищем, окутав от времени незримой, но явной сферой.

– Что же будет, когда погаснет последняя звезда, когда пройдёт фаза распада и Вселенная завершит свой бег?

– Ничего страшного, – спокойно ответила Молния. – Помутнеет только зеркало, в котором все мы отражаемся. Поскольку видимая часть Вселенной, которую мы воспринимаем как физический мир, лишь отражение ещё одного слоя, в котором все мы действительно находимся, великая игра под названием Жизнь продолжится. Вселенная сама познаёт себя через феномен Разума и видоизменяет сама себя через него. Именно от разумных зависит, что будет с миром дальше. Разве вы будете с этим спорить? На любом уровне развития, это очевидно.

Нет, мы не спорили. Такой взгляд на вещи казался нам совершенно новым, а потому червячок сомнений копошился где-то глубоко внутри.

– Теперь вы понимаете, почему мы хотим предотвратить гибель ваших миров? – спросила Молния.

– И вы в это верите? – спросил Манулов. – Это ваша религия?

– Религия? – удивилась она. – Нет, конечно же, нет. А видеть – это тоже ваша религия?

– Какая здесь связь? – не понял Руслан. Я заметил, что дети с интересом и недоумением наблюдают за ним. Как только я это подумал, некоторые переключились на меня.

– Умение видеть даёт умение понимать. Как может быть понимание религией? Если только в переносном смысле. У нас ни пророков, ни богов, кроме нас самих и наших предков, которые накопили для нас такой опыт, в котором наши миры лишь небольшие частички. Нет ничего, кроме опыта и понимания, ничего кроме нас, как единого целого. Это естественно для бесконечной игры под названием жизнь. Это сама суть гармонии.

Пока Молния говорила, несколько ребятишек, в том числе и Яоа, отошли от костра и склонились над чем-то. Я пытался увидеть, чем они занимаются, но не мог.

– И цель этой игры – развитие? – спросил я, чтобы уточнить.

– Нет, развитие не может быть целью, – ответила Молния.

– Но тогда, что?

– Главное – гармония развития, – добавила одна из девочек таким голосом, как если бы мы неверно поняли рисунок, а затем повернулась к Манулову и сказала ему, словно в ответ на его мысли. – Нет, опыта у вас меньше. В вас всего десятки лет памяти.

– Вы не смотрите, что они выглядят как дети. Здесь очень легко обмануться, – напомнила Молния. – Учитесь видеть невидимое.

– Всё это очень красиво… Рассуждения о гармонии, развитии, смысле жизни… – не унимался Манулов. – А вы знаете, что над нами сейчас висит крейсер, который может уничтожить всё живое на этой планете?

– Перестань, – толкнув его в бок, прошептал Северин. – Веди себя достойно.

– Зачем вы пытаетесь показать больше, чем есть? – спросил один из сидящих рядом мальчиков. Манулов, очевидно, не ожидал такой реакции, да и я, признаться, тоже.

– Вы подвергаете детей неоправданному риску, – пояснил Северин. – Вот что хотел сказать Руслан. У вас же есть возможность спрятать их.

– Нет никакой угрозы.

– Они не хотят понимать, – сказал Яоа, – но боятся за нас.

– Никто нас не тронет, – сказала какая-то девчушка. Я бы не стал так утверждать, но им, наверное, виднее.

Вдалеке я заметил две точки. Остальные продолжали говорить, а я всё следил, не понимая, кажется ли мне или там действительно что-то летит. А если летит, то что? Птиц вроде нет. Хлопнув себе по лбу, я с ужасом понял:

– Каргонцы! – прокричал я. Вся наша команда тут же вскочила, но дети никак не отреагировали.

– Прячьтесь! – прокричал Северин, рывком пытаясь вытащить пистолет, но кобура была пуста. Никто из детей не сдвинулся с места, а Молния вела себя спокойно, хоть и выражение её лица сменилось с доброжелательного на нейтральное.

– Накаркал… – услышал я голос Манулова.

– Не волнуйтесь, – сказала Молния.