Тим Пауэрс - Ужин во Дворце Извращений

Перед носом у Риваса звякнул о стол поставленный стакан, и он толкнул все оставшиеся талоны по столу к девице, не глядя на нее. Она взяла их и отошла — по крайней мере без комментариев.

— А знаешь что? — повторил Картошка Фри.

— Что? — тупо переспросил Ривас.

— Ты и я, Грег, — мы с тобой одного поля ягоды.

— Господи. — Ривас оттолкнул стул и встал. Зачем он приперся сюда?

— Эй, Грег, куда же ты? — Картошка Фри тоже начал подниматься. — А, знаю, ты хочешь найти место получше, верно? С девочками, если я тебя хорошо помню? Слушай, есть тут одно место неподалеку, так у них там такие девочки, они…

— Ты остаешься здесь, — произнес Ривас, боясь, что сорвется и ударит этого типа, а может, снова расплачется. — Я ухожу.

— Ну ладно, ладно, Грег, я же не хотел, это… того… прямо сейчас, — пробормотал Картошка Фри, до которого, похоже, начало доходить, что что-то не так. — Я… это… просто не мог разменять бумажку в сто полтин, что они мне заплатили, вот я и думал…

— Так вот тебе, — сказал Ривас, ткнув пальцем в нетронутый стакан. — Это все деньги, что у меня оставались. — Дыхание почему-то давалось ему с трудом. — Но слышишь, угощайся, чувак. Mi tequila essu tequila.

Ощущая на себе взгляды остальных посетителей, он побрел к выходу. Официантка явно рассказала им, за кого он себя выдает. Некоторые, похоже, верили ему, а некоторые — нет, но ни те, ни другие не выказывали особого интереса.

Выйдя в ночь, он зашагал как мог быстро, словно пытаясь убежать от воспоминаний. «Ты и я, Грег — мы с тобой одного поля ягоды». Боже мой, подумал он. И ведь все там считают, что так оно и есть! И кому какое дело? Нет, мне есть дело: ведь ты таков, каким тебя считают люди, потому-то и важно, чтобы они считали тебя… Считали кем-то, с кем стоит… считаться. Тьфу.

Когда он дошел до канала, ночной ветер, похоже, выветрил из него худшую часть текилы и воспоминаний, и он постоял на берегу, глядя на отражение луны в черной воде, и как светлая дорожка вдруг раздвоилась, будто прямо к нему кто-то плыл. Крыса? Нет, слишком много ряби. Собака, наверное.

Вода успокоилась, когда пловец застыл в темноте совсем недалеко от Риваса, чуть левее.

— Грег, — послышался шепот из темноты.

— Кто?.. — начал было Ривас и тут же сообразил, что может и не спрашивать. Он попытался сказать этой твари, чтобы она убиралась, но у него не хватило сил.

— Я могу восстановить тебя, — продолжал шепот. Послышался легкий плеск, словно тварь поерзала в темной воде.

— Что ты хочешь сказать? — злобно спросил Ривас, стараясь, однако, не повышать голоса. — Ты ведь и камешка не поднимешь.

— Верно. Но я часть тебя. Может, самая важная часть — та, что делает… делала тебя тобой. Знаешь, когда я… когда я родился?

— Нет.

— Тогда, на стадионе Серритос, когда ты порезал палец, чтобы не сливаться с Сойером. Конечно, это действует — сильная боль блокирует причастие, но она же и отщепляет часть тебя, что-то вроде духа. Это я. И ведь ты заметил, что каких-то твоих качеств недостает, верно? Слабость там, где всегда была сила, колебания и неуверенность в том, в чем ты всегда полагался на решимость?

— Да… — прошептал Ривас.

— Слейся со мной и позволь мне восстановить тебя, снова сделать единым целым. И слияние со мной не должно пугать тебя — я ведь не кто иной, как ты.

— Но… разве я не стану…

— Помнишь, когда в нашу первую встречу ты швырялся в меня камнями? Помнишь, они рвали меня, но я снова срастался? Посмотри, видишь ли ты на мне хоть один шрам? — Тварь хихикнула. — Слейся со мной, и я заново отращу для тебя твои два пальца.

Ривас охнул как от удара и, не успев даже подумать, сделал пару шагов вперед, так что стоял теперь на покрытом грязью откосе канала. Вода снова плеснула о берег, и тварь выплыла из тени в лунный свет, и Ривас увидел, что она куда материальнее, чем была в их прошлую встречу.

— Как ты попал сюда? — спросил он, вспомнив, сколько миль плотно заселенной земли окружает их.

— Следовал за твоей лодкой, — отвечала тварь, чуть захлебываясь от нетерпеливого возбуждения. — Я поймал новорожденного духа, возникшего, когда ты снова сделал себе больно, борясь с действием Крови, так что ты можешь не беспокоиться о том, куда делась эта часть тебя. Я ее поглотил. Она во мне. А потом я весь день плавал по каналам в поисках тебя. Почти догнал тебя, но не успел из-за этой чертовой шлюхи. Она ведь тебе не нужна, правда?

— Нужна мне? Ну, не знаю, я…

— Тебе… то есть нам… не нужен никто. Вспомни, что ты делал такого, что раскололо нас надвое, а? И уж тебя это едва не убило.

Тварь подплыла ближе, и Ривасу хватало шепота, чтобы она слышала его:

— Я не уверен, что…

— Сегодня утром я здорово разозлился, — продолжала тварь, подбираясь все ближе, — когда я понял, что ты в лодке, полной женщин. Я надеялся только, что тебе хватит ума не… путаться с кем-нибудь из этих vacas в твоем тогдашнем состоянии.

Ривас начал наклоняться, потом вздрогнул, отступил на шаг и выпрямился.

— А почему бы и нет?

— Это бы тебя уменьшило. Так происходит каждый раз, но в твоем нынешнем, ущербном состоянии ты мог бы из-за этого забыть…

По мере того как Ривас пятился от воды, тварь по-рыбьи подплывала все ближе, и теперь он мог уже разглядеть ее пальцы, которыми та цеплялась за камни. В лунном свете пальцы блестели диковинными морскими тварями.

— Что забыть?

— Кто ты такой, чувак. Если мы забудем, что мы — Ривас, что от нас останется?

Ривас отступил еще на пару шагов.

— Только я. Вот, что осталось.

Тварь дрожала так сильно, что по воде от нее пошли круги. От воды в канале пахло резаной листвой.

— Иди ко мне, — прохрипела тварь в воде.

Ривас вдруг с уверенностью понял, что шагнуть вперед означало бы отказ от всего того, что так дорого ему обошлось. От горечи в глазах разломанного на куски хлам-человека там, в Ирвайне. Он дикой боли в руке, которой он выталкивал умирающего мальчишку в тот угол корзины из-под Крови, где оставался еще воздух. От стыда за свое поведение базарного торговца во время сделки за спасение жизни Ури. От ворчливого уважения Фрейка МакЭна…

Он пятился до тех пор, пока не вернулся на тротуар.

— Нет, спасибо, — вежливо сказал он.

— Твои пальцы! Я могу восстановить твои…

— Убирайся прочь от меня, — хрипло произнес Ривас, вдруг ощутивший, как ему страшно. — Ступай и лови рыбу, если тебе не хватает крови насосаться.

— Я тебе нужен больше, чем ты мне, Ривас. Я могу…

— Раз так, обойдешься без меня.