Доун Томпсон - Властелин воды

Это Клауса категорически не устраивало. Он не мог ехать на Боскаслский водопад в сопровождении Смэдли. И медлить тоже не мог.

– Мы поедем все вместе, – сказал он и обратил на Смэдли ледяной, полный презрения взгляд. – Я джентльмен, сэр, – сказал он. – Вы получите сатисфакцию, уверяю вас.

А я с удовольствием расскажу Бэкке, что для вас всадить в меня пулю гораздо важнее, чем увидеть ее живой и невредимой.

– Ну что же, джентльмены. Приступим?

Эту комедию он устроил лишь для того, чтобы выиграть время. Придется, видимо, все переиграть. Ускользнуть из-под пристального надзора Смэдли и в одиночку съездить на водопад не представлялось возможным. Старейшины в воспитательных целях лишили его дара останавливать время, и что-то подсказывало ему, что это не было временной мерой. Клаус молил богов, чтобы наказание все-таки отменили и у него хватило сил перенестись в астрал, чтобы там, остановив ход времени, восстановить силы. Терзаемый такими невеселыми мыслями, он присоединился к всадникам, ждущим на окружной подъездной аллее, и они отправились в путь, причем Смэдли не отставал от него ни на шаг.

Клаус мог перенестись в мгновение ока. Нужно было только выбрать момент, когда Смэдли отвернется, но в этом и была загвоздка: он не сводил с него своего ястребиного взора. Осуществлять переход у него на глазах было по меньшей мере небезопасно и безрассудно. Даже если наказание сняли, Клаус понятия не имел, какая встреча ждет его в астрале. Как отреагируют старейшины и сирены, в частности Илия, которая вынуждена лежать пластом и ждать, пока он понесет наказание за свое предательство. И конечно же, была еще Бэкка, которая, если услышала его и все правильно поняла, вот-вот должна была вернуться.

К облегчению Клауса, уговорить Смэдли начать поиски с Боскаслского водопада не составило труда, поскольку там была найдена лошадь Бэкки. По дороге встречалось несколько поворотов, где двое не могли проехать одновременно. Клаус рассчитывал пропустить Смэдли вперед, чтобы самому за время, пока окажется у него за спиной, успеть перенестись. Первые две попытки не увенчались успехом – Клаусу пришлось проезжать узкие участки первым. Третий участок был сложным. Кусты ежевики разрослись так густо, что захватили часть тропы и пугали лошадей, особенно лошадь Клауса. Когда та заржала слишком близко от коня Смэдли, животное понесло, стараясь сбросить седока. Теперь все внимание Смэдли было приковано к норовистой лошади, которую он пытался обуздать, а Клаус воспользовался временным замешательством и переместился. Если все пойдет хорошо, это будет так же, как и на маскараде, когда он похитил Бэкку. Она вернулась назад практически в ту же секунду. Если же нет… что ж, деготь и перья с каждой минутой становились все неизбежнее.

Клаус появился на расстоянии броска камня от водопада, разделся и нырнул в пульсирующий поток. Нет, когда не нужно будет подпитывать в водопаде свои жизненные силы, ему не будет этого недоставать. Он уже давно не наслаждался этим, как раньше. Это превратилось в привычку и больше не приносило удовольствия. Это был быт – проклятие, как он понимал это сейчас, Фоссгримов. Как только настанет полнолуние, он станет смертным, как его отец после своего падения – потому что это было именно падением, падением в немилость. Фэйи именно в этом видели отлучение: если уж отошел, то назад пути нет. Как только он отречется от своего астрального наследия, всё восстанет против него.

Он стоял на пути бурлящего потока, раскинув руки навстречу грохочущему водопаду, и вдруг в голове всплыла мысль, которую он усиленно гнал от себя. Что с ним будет, если Бэкка отвергнет его, когда человеческая сущность заполнит его? Что он будет делать, если не найдет ее, – вдруг она пала жертвой коварства Илии или не придала значения его указаниям, решив, что это только сон? Что он будет делать, если она не захочет его? Мысль об этом была настолько ужасной, что он нырнул, словно пытаясь ее утопить, но она не оставляла его. Без Бэкки ему не нужен был ни этот мир, ни другой. Он должен ее отыскать!

На реке клубился плотный туман, когда Клаус выбрался из потока. Сквозь туман вдоль берега шествовала процессия старейшин, которые не обратили на него ни малейшего внимания, словно его и не существовало, хотя видели его прекрасно. Он испустил горестный вздох, глядя вслед старейшинам, пока туман не скрыл их. Его уже сторонились. Этого и следовало ожидать. Так трибунал ставил его в известность о своем вердикте. Было бы еще больнее, если бы среди них был Генрик. Но отсутствие камердинера-знахаря бросалось в глаза. Что бы это могло значить? Генрик всегда был под рукой, всегда оказывался в нужное время в нужном месте, всю жизнь заменял ему отца. Что будет делать его любимый старейшина, когда Клаус навсегда уйдет из астрального мира? Оставит ли он его или пожертвует собственным бессмертием и уйдет вслед за господином? Клаус не мог представить своей жизни без него.

Наконец-то он набрался сил – на этот раз водопад поделился с ним живительной энергией. Теперь ни один смертный не мог сравниться с ним в силе. Ни одна женщина не могла перед ним устоять. Таков был удел Фоссгримов. Ему повезло, что, будучи принцем, он мог жить отдельно от водопада при условии, что посещал его ежедневно. В то время как низшие формы были прикованы к своим водопадам и не могли пройти дальше берега выбранной реки. В молодости он часто пытался представить жизнь без подобного ограничения. Он ненавидел отца, который нарушил эту традицию. Теперь сам оказался перед таким же выбором, и его детские мечты очень скоро должны были сбыться. Это в нем говорило долгожительство. Он уже целую вечность не задумывался о подобных вещах.

Отгоняя невеселые мысли, он снова попытался мысленно связаться с Бэккой, надеясь, что восстановление дало ему силу, чтобы достучаться до нее, как это было раньше. Но нет, он слушал тишину. На землю опустилось зловещее спокойствие. Даже рокот водопада превратился в невнятный плеск. Ни одно создание, ни одно существо не приветствовало его. И дело было не в том, что все они резко пропали, – нет, все оставались на своих местах. Крошечные крылатые создания, дети земли, воды, воздуха, которые всегда с трепетным восторгом носились вокруг него, больше не были ему рады. Это был очень продуманный ход. И если избегали его, то что же будет с Бэккой? Ее они тоже станут презирать – или, может, даже хуже, – если решат, что в ней причина всех бед. Страх ледяными пальцами сжал его сердце. Бэкка осталась одна на затерянном в океане архипелаге, и лишь преданные Иррблоссы указывали ей путь.

Внезапно до него донесся знакомый издевательский смех, взрыв которого эхом раскатился вокруг и поскакал по глади воды, словно пущенный плашмя камень-голыш. Илия! Сердце Клауса екнуло, и, прищурившись, он принялся оглядываться по сторонам, но так ничего и не увидел. Приглаживая мокрые волосы, он напряженно вслушивался и наконец услышал: