Джек Вэнс - Языки Пао. (Сборник)

У Гитан Нецко было множество травм, и, так как она решила умереть, вся медицина Брейкнесса была бессильна вдохнуть в нее жизнь.

Когда на следующий день Беран вернулся в клинику, ему сообщили, что дитя принадлежало Лорду Палафоксу и, узнав об этом, девушка вернулась к нему в дом, чтобы получить вознаграждение за вынашивание и рождение ребенка. Правду тщательно скрывали: в Институте Брейкнесса ничто так не могло уронить престиж человека в глазах равных ему, как история подобного рода. Подумать только: женщина предпочла убить себя, лишь бы не носить его ребенка!

Неделю Беран сидел у себя в комнате или гулял по холодным улицам до тех пор, пока тело его выдерживало напор ветра. Тогда ноги сами несли его домой. Никогда прежде собственная жизнь не казалась Берану столь гнетущей.

Наконец он вышел из столбняка и тоски и со всей страстью погрузился в учебу, набивая мозг знаниями, чтобы вытеснить из души горе.

Прошло два года. Беран стал выше ростом, время обострило черты его лица. А Гитан Нецко осталась в его памяти как горькое, но приятное сновидение..

За эти годы приключилось два непонятных события, которым он, как ни старался, не мог найти объяснения. Однажды он встретил в коридоре Института Палафокса — тот бросил на него такой ледяной взгляд, что Беран застыл от изумления. Уж кому следовало печалиться, так это ему, Берану. Откуда такая враждебность Палафокса?

В другой раз он случайно поднял глаза от книги в библиотеке и обнаружил, что группа высокопоставленных Магистров, стоя поодаль, наблюдает за ним. Магистры выглядели довольными и глядели на него с таким видом, будто только что смеялись над неприличным анекдотом. А причиной всему была бедная Гитан Нецко. Факт ее исчезновения скрывался слишком тщательно. И вот теперь эти мудрейшие пришли посмотреть на Берана — того самого юношу, который, как они выражались, настолько «превзошел» Лорда Палафокса, что девушка убила себя, только чтобы не возвращаться в спальню Лорда.

Шутка в конце концов утратила свежесть и поистерлась от времени.

После исчезновения Гитан Нецко Беран снова зачастил в космопорт — в надежде узнать последние новости с Пао и посмотреть на вновь прибывающих женщин. И вот во время своего четвертого визита он с удивлением увидел, что из лихтера высаживается большая группа юношей — сорок или пятьдесят — определенно паонитского происхождения. Когда он подошел достаточно близко и смог расслышать их речь, его предположение подтвердилось: да, это действительно были паониты!

Он приблизился к одному из юношей, когда те стояли в ожидании регистрации, — это был высокий молодой человек, едва ли старше самого Берана, со спокойным лицом. Беран старался говорить небрежно:

— Как дела на Пао?

Паонит внимательно посмотрел на него, словно решая, насколько откровенным можно быть. Потом осторожно ответил:

— Все идет как и положено.

Беран сам не ждал другого ответа.

— А зачем вы прибыли сюда?

— Мы студенты-лингвисты и присланы на стажировку.

— Откуда на Пао студенты-лингвисты?! Что там происходит?

Юноша недоверчиво посмотрел на Берана.

— Ты говоришь на паонитском как на родном языке. Почему же ты не знаешь о событиях на Пао?

— Я — паонит, но живу здесь уже восемь лет, и ты второй соотечественник с которым я разговариваю.

— А... тогда все ясно. Очень многое изменилось. Сейчас, не зная пяти языков, на Пао не допросишься даже глотка воды.

К площадке подкатили трап, и Беран пошел рядом с юношей. Вдруг его обожгла совершенно безумная идея. Еле справившись с голосом, он спросил:

— А на сколько вы прибыли?

— На один год.

Беран остановился, пытаясь оценить ситуацию. В принципе его замысел вполне мог удаться. В любом случае он ничего не терял. Зайдя за угол, он переоделся, поменяв кофту и блузу местами, и не стал заправлять их в брюки — так он более или менее походил на прочих паонитов. Потом встал в конец шеренги и стал двигаться вместе со всеми.

Идущий впереди юноша оглянулся, но ничего не сказал. У стола регистрации стоял молодой преподаватель. Его, видимо, утомили незнакомые лица и имена, поэтому, когда очередь дошла до Берана, он лишь мельком взглянул на него и спросил на ломаном паонитском:

— Ваше имя?

— Эрколе Парайо.

Молодой учитель внимательно изучил список.

— Повторите, пожалуйста, по буквам.

Беран по слогам произнес только что придуманное имя.

— Не понимаю. Я не вижу вас в списке, — пробормотал учитель. — Какой-то недоумок… — пробормотал он еще тише. — Повторите еще раз.

Беран повторил, и его имя было вписано в книгу.

— Пожалуйста — ваш паспорт. Носите его с собой все время. Когда будете покидать Брейкнесс, паспорт сдадите.

Беран с группой других паонитов прошел к ожидающему их кораблю и отправился в общежитие. Теперь он был студентом-стажером Эрколе Парайо. Его план был почти фантастическим... Но вдруг получится?

Студенты-паониты не обращали внимания на новенького — их слишком захватили новые впечатления. Искать же нелюбимого ученика Палафокса никому на Брейкнессе не пришло бы в голову — каждый отвечал только сам за себя.

Так что Беран обладал достаточной свободой, чтобы попытаться вернуться на Пао в качестве Эрколе Парайо.

Берану указали комнату в общежитии и место за обеденным столом. Потом стажеров пригласили в пустой каменный зал со стеклянным потолком. Зал был освещен тусклым светом.

Еще один молодой преподаватель, один из сыновей Палафокса, по имени Финистайл, стал объяснять им, в чем будет заключаться обучение.

Беран часто видел этого человека: высокий, худощавый, лицом он походил на отца, но карие глаза и темный цвет кожи унаследовал от безымянной матери.

Он спокойно и вежливо говорил, одновременно вглядываясь в лица новых учеников и Беран испугался, что Финистайл его узнает.

Но Финистайл продолжал вводить студентов в курс дела:

— Вы являетесь экспериментальной группой. Ваша задача — изучить три новых языка, а вернувшись на Пао, передать эти знания своим соотечественникам. Таким образом, вы станете элитой и будете инструктировать население. Также в ваши обязанности будет входить координация и управление. Если кому-то из вас не ясно, зачем вообще изучать новые языки, ответ вам даст наука под названием динамолингвистика. Я сформулирую ряд ее положений, которые первое время вы должны воспринять как данность, не обсуждая и даже не задумываясь.

Итак, — продолжал Финистайл, — язык определяет форму мышления, последовательность реакций на события. Нейтральных языков не бывает. Все языки формируют сознание масс — одни быстрее, другие дольше. Вы должны усвоить: нет нейтрального, а также «лучшего» языка. Но, несмотря на это, язык «А» может быть более подходящим для определенной ситуации, чем язык «Б». В общем, любой язык внедряет в сознание определенный взгляд на мир. Существует ли «истинная картина мира» и есть ли язык, способный эту картину выразить? Во-первых, нет оснований полагать, что если бы подобная «картина мира» существовала, то она принесла кому-нибудь пользу. Во-вторых, критерии для определения абсолютной истины отсутствуют, так как «истина» — это всегда плод субъективного восприятия индивидуума.