Александр Марков - Отражение Улле

- А теперь, значит, мучаешься?

- А то.

- Ну так сдохни, - медленно, с расстановкой процедил Кулу.

- Чего?

- Сдохни, не мучайся.

Слэк попятился. Глаза его испуганно забегали. Потом он вдруг рванул со всех ног и исчез в зарослях.

- Дерьмо, - сказал Кулу. Ядозубы оторопело молчали.

- Ну, вождь, ты сегодня сердитый, - сказал наконец Барг. - Чего нас спрашивать? Возьми сам да реши, что делать с выродками.

- Ладно. - Кулу помолчал немного, потом повернулся к пленникам: - Эй, Орми! Небось хочешь сдохнуть побыстрее?

- Не хочу, - ответил Орми.

- Как же так? Слэк хочет. Все хотят. А ты не хочешь.

- Тебе-то что за дело? Ты Улле служишь, вот и служи. Давай. Наматывай кишки, жри нас живьем.

- А не боишься, что я сейчас такое придумаю, что тебе и не снилось?

- Не придумаешь. Ты попробуй, Кулу, выдумай нам такую муку, чтобы тебе от нее хоть на миг жизнь показалась лучше смерти. Не сумеешь. А ведь бывает такое. Бывает, что подыхать не хочется даже быстро.

- Ага. Бывает. У выродков. Потому-то мы вас и ненавидим. Мы, меченые, до смерти мучиться должны. А вы, твари вонючие, радуетесь.

- Ты тоже мог бы.

- Я - нет. Я меченый, понял? Меченым родился и сдохну. И пусть я дерьмо, но ты сдохнешь первым.

- Что-то я не пойму. То ты говоришь, что хочешь сдохнуть, то радуешься, что сдохнешь не скоро. Ты уж выбери что-то одно.

- Ты обо мне не заботься! - рявкнул Кулу. - С собой я разберусь как-нибудь. О себе лучше подумай.

- Со мной-то ясно. Я счастливчик. Я выродок. На Улле вашего я плевать хотел. А вы, сколько бы меня ни мучили, счастливее не станете. Только жаль мне вас. Вы сами себя поедом жрете и не замечаете.

- Жаль, говоришь? Так, может, ты нас выручишь? Научишь, как нам, простым меченым людям, стать такими, как ты, радостными вонючими выродками?

Ядозубы заулыбались, но как-то неуверенно. Слишком необычно вел себя вождь.

- Научу, если выслушаешь, - спокойно сказал Орми.

- Ну, что? - Кулу посмотрел на ядозубов. - Послушаем?

- Пусть говорит, - сказала Хреса. - Какая-никакая забава.

- Бабе слова не давали, - прорычал Кулу злобно.

- Пусть говорит, змееныш, - махнул рукой Барг. - Пусть все говорят. Жрать теперь не скоро захочется.

- Я вот что придумал, - сказал Рах. - Засунем им в зад по горящей головне. Смешно будет.

- Не будет, - сказал Курги Плешивый. - Старье. Послушаем лучше змееныша. Хоть что-то новенькое в кои-то веки.

Эйле приподняла голову, посмотрела на Курги и чуть заметно улыбнулась. Тот заметил ее взгляд и шумно высморкался, зажав пальцами ноздрю.

- Говори, Орми. Видишь, народ решил, - сказал Кулу.

И Орми начал:

- Раньше на Земле не было никакого поганого Улле. Хозяином в мире был Имир. Он всех живых тварей создал. И берег их, и не давал в обиду. Люди друг друга не убивали. И никакого горя у них не было. Жить было любо. Все что хотели, то и делали.

- Брехня, - сказал Рах. - А если кому захотелось кого-то сожрать, тогда что?

- А им не хотелось. От хорошей жизни людей жрать не захочется. Ведь людоеды погано живут. А те жили хорошо.

- Вождь, надо ему глотку заткнуть, - сказал Рах. - У меня от его речей в животе буря поднимается. Дай я ему углей в пасть напихаю.

Кулу молча пнул Раха ногой в живот. Тот захрипел и упал.

- За что... вождь... за что...

- Это чтоб ты мне не указывал, кого заткнуть, а кому слово дать. Валяй дальше, змееныш.

Орми снова заговорил:

- Потом явился Улле. Хотел он вот чего: убить всех тварей живых, чтобы остались одни упыри. И сделать это он решил руками людей. Он влез людям в мозги и внушил им, будто жизнь - мука, а смерть - благо. Меченые - это те, у кого Улле в башке сидит и нашептывает лживые слова. А выродки - просто обычные люди, до которых Улле не добрался. Видите, все очень просто. И можно сделать так, чтобы на Земле снова стал править Имир. Для этого надо одну волшебную штуковину украсть у оборотней на севере, ну и еще кое-что сделать. Пойдем с нами. Это опасно, конечно, но если получится, все будут победителями. И вы - даже больше, чем я.

Кулу слушал, неподвижно сидя на камне. Меч он сжимал в руке. Ядозубы толпились за его спиной и о чем-то шептались. Рах махал руками. Когда Орми замолчал, затихли и они.

Кулу встал - лицом к Орми, спиной к ядозубам. Сбросил с плеч накидку, остался в одном обрывке шкуры на бедрах. Скрипнул зубами. Выхватил нож и рассек себе кожу на груди крест-накрест. И заорал страшно, так что земля вздрогнула:

- Врешь, падаль! Докажи, что не врешь! Время тебе даю до темноты! Докажешь - я с тобой, вместе пойдем Улле кровь пускать. Заплатит за все. А если врал - не прощу. Всей жизни не пожалею, смерти не пожалею. Десять лет буду тебя грызть, жечь, рвать! Сломаю тебя. Дерьмо из тебя сделаю. Плакать будешь, зад мне лизать, сам себе гу откусишь и съешь. А я все равно не прощу. И смерти не жди. Будешь жить - дерьмом, червем раздавленным будешь жить, пока я сам не сдохну.

- Эй, Кулу! - крикнула вдруг Эйле, до сих пор лежавшая тихо. Берегись!

Кулу подпрыгнул, повернулся, рассекая мечом воздух, и столкнулся нос к носу со Слэком. Тот шел на него с дубиной в руках. Дубина была занесена. Еще мгновение, и вождю настал бы конец.

- Га! - Кулу всадил Слэку меч острием в полуоткрытый рот. Голова развалилась надвое; Слэк рухнул, как мешок с костями.

Кулу обвел ядозубов бешеным взглядом. Там у них происходила какая-то потасовка. От толпы отделились шесть людоедов: Барг, Хреса, Курги и еще трое. Они молча встали рядом с вождем.

- Вы все - выродки! - крикнул Рах. - Вам крышка! Скоро я увижу, Кулу, как ты жуешь свои уши!

- Никак, это бунт? - усмехаясь, процедил Кулу. - А?

- Дерьмо это, - сказал Барг и плюнул.

Отряд Раха - четырнадцать человек - двинулся вперед.

- Развяжи меня, - сказал Орми. - Я буду драться.

Кулу, не оборачиваясь, покачал головой.

- Слишком просто, змееныш. Лежи, не дергайся.

Людоеды бросились друг на друга. Началась схватка. На Кулу нападали сразу трое. Вождь был силен, но не умел обращаться с мечом. Он пытался орудовать им то как копьем, то как дубиной. Рах ударил его ножом в плечо и снова замахнулся.

Эйле стонала и билась, ее глаза закатились, на губах появилась пена. Потом ее тело вдруг изогнулось дугой, как натянутый лук, и ремни на руках и ногах с треском лопнули. Эйле вскочила - почти взлетела в воздух, выбросила вперед обе руки и крикнула хриплым, сорванным голосом:

- Угахатан-рах-кудур!

И в тот же миг тело Раха обуглилось и покрылось дымящимися трещинами, по нему пробежали красные огоньки, и Рах рассыпался золой и пеплом, так и не успев нанести удар.

- Га! - Кулу подпрыгнул и разрубил второго нападавшего от темени до пояса. Те, кто был еще жив, бросились бежать и скрылись среди деревьев. Кулу потерял в схватке одного человека.