Андрей Буторин - Червоточина

– Вот вы ехали-ехали… – вновь подтолкнула Антоню Соня.

– Ну! Ехали и приехали. Дорога хрен знает во что превратилась, кругом – болото серое, и вместо неба – бельмо… На байке я дальше припухла ехать. Да я вообще во Владик хотела вернуться, но Витус дальше потащил, интересно ему, блин, стало!.. А тут – дом этот… Нашли открытую квартиру, перекантовались ночку. Поползали по дому – хрен куда еще достучались!.. А потом в стену кто-то стал хреначить… Ну, кто! Твой этот… Тоже Витек, кажись. Они, блин, и правда с моим, как яйца! Бывает же такое!..

– И где они сейчас?

– А, дальше пошли стены ломать. Тут, вишь, через двери не зайти в другие квартиры, а через стены можно. Вот и хотят еще кого найти. Так вы че, не из Владика? – вспомнила вдруг девчонка.

– Нет, – осторожно ответила Соня. – Мы из другого города. – И, видя, что Антонина собирается задать уточняющий вопрос, сказала с улыбкой: – Ты бы умылась, что ли. Посмотри на себя!

Байкерша (теперь ее можно было назвать так с полным на то основанием) подошла к шкафу и глянула в его зеркальную дверцу.

– Бли-и-ин!.. – протянула она. – Это я че, так и перед твоим Витьком красовалась?.. Ну и хрен-то с ним, – тут же ответила себе она. Но в ванную все же пошла.

А Соня сразу бросилась к Юрсу.

– Кто она?

– Никто. – Обычно слова, произносимые волком, были лишены интонации, но сейчас в его голосе Соне послышалось презрение.

– Как это никто? Никто – это пустое место. А я видела перед собой человека.

– Никто, – упрямо повторил Юрс. И добавил: – Низ.

– Что?.. – заморгала Соня. – Да как ты можешь?.. Как ты можешь судить людей, какое ты имеешь на это право? И кто ты сам-то такой, верх, что ли? Высший разум?

Волк демонстративно отвернулся.

Соне вдруг стало стыдно. Ну, что она набросилась на зверюгу? Он ведь и правда не человек, и хоть разум в нем определенно присутствует, насколько этот волк разумен в общепринятом смысле, совсем непонятно. Может, мы все для него полуумки… или полудурки. К тому же и ей-то самой Антонина не показалась вершиной ума. Хотя на основании этого делить людей на низших и высших – это уже чем-то нехорошим попахивает. Да и вообще на основании чего бы то ни было. Но это если люди такой «классификацией» занимаются. А если… волки? Может, Юрсу запах девчонки не понравился, вот он и отнес ее к «низшему сорту». Исключительно по вкусовым качествам. Интересно, а меня он к какой категории относит? – подумала вдруг Соня. И не удержалась, спросила:

– А я? Я, по-твоему, кто?

– Не мне… судить, – не поворачиваясь, буркнул волк.

– Ого! – хмыкнула Соня. – Нормалек! Да мы, оказывается, и обижаться умеем. – Соня подошла к Юрсу и потрепала его по загривку. – Ладно, не дуйся. Скажи лучше, ты не видел, куда Николай делся?

Вот ведь, не хотела и думать о Ниче, спрашивать о нем тем более не собиралась, а вопрос выскочил сам. Впрочем, у Юрса спросить можно. Он не станет делать «далекоидущие» выводы, и уж тем более не будет насмехаться. Но то, что ответил волк, повергло ее в нечто подобное шоку.

– Ушел, – сказал Юрс. – Просил беречь. И не искать.

– Куда?.. – внезапно потеряв голос, прошептала Соня. – Кого беречь? Кого не искать?!. – Голос прорезался столь же внезапно, и последнюю фразу она выкрикнула.

– Куда – не знаю. Беречь – тебя. Не искать – его, – последовательно ответил волк.

Соне стало плохо. Во всех смыслах. Мысли разлетелись во все стороны осколками, в груди стало тесно сердцу и легким – так, что не вдохнуть… А в ушах зазвенело – тоненько и противно – уменьшенной под размер черепа бормашиной.

Очнулась она от мокрой и шершавой тряпки, елозящей по лбу. Соня вяло отмахнулась, ладонь прошлась по жесткой шерсти. Соня открыла глаза. Над ее лицом нависла морда волка. Соне показалось, что в обычно холодных глазах Юрса пряталось беспокойство, быстро сменившееся короткой вспышкой радости. А в следующее мгновение в них плавали уже привычные льдинки. Волк еще раз лизнул ее лоб и убрал передние лапы с дивана, на котором она, оказывается, лежала.

– Как я… Это ты меня?.. – пробормотала Соня, подняла голову и огляделась. В комнате по-прежнему никого не было. Разом ворвались в черепную коробку разлетевшиеся перед обмороком мысли. Нича!.. Коля… Ушел… Бросил ее… А она? Она-то сама?.. Что наговорила ему перед этим? Что он после этого должен был делать? Вешаться, как сама она недавно собиралась? Правильно сделал, что ушел! Быть рядом с такой гадиной, как она, не всякий выдержит!.. Вот только зверь и может ее терпеть.

«Тамбовский волк тебе товарищ», – сказала себе мысленно Соня. И вновь, словно озвучивание мыслей вошло у нее в привычку, спросила Юрса:

– Ты мне товарищ?

– Нет, – сказал волк.

– Ну и правильно.

Соня поднялась с дивана. Нужно куда-то идти… Что-то делать… Или не нужно? И вообще, кто она и зачем? Вот уж кто действительно «никто»! Вот кто настоящий «низ». Ниже и бессмысленней не бывает.

Но продолжить самобичевание ей помешали. В стенную пробоину друг за другом вылезли Виктор и… еще один Виктор. Еще Соне показалось, что вслед за ними из пролома потянулось нечто темное, словно ленточки дыма. Но скорее всего у нее просто потемнело в глазах от удивительной парочки.

Поскольку парни были в рубахах и джинсах, и одежда у обоих была покрыта пылью, так что цвет ее стал одинаково серым, Соня никак не могла определить, кто же из них ее спутник. «Как яйца», вспомнила она определение Антонины. И впрямь! Будто клоны.

Почти одновременно с Викторами в комнате появилась Антонина. Умытая, в почищенной одежде, она оказалась вполне привлекательной. Но парни не удостоили ее вниманием.

Зато один из них сразу заметил Соню и встал, сложив на груди руки, словно посетитель музея, любующийся затейливым экспонатом. Даже оценивающе прищурился. Теперь стало ясно: именно этот «близнец» и прибыл с Антоней из Владивостока. Кстати, при чем тут все же Владивосток? Что за ерунду плела девчонка? Пусть-ка теперь ее приятель расскажет свою версию.

Но поговорить с парнем Соня не успела. Юрс на сей раз не рычал. Он сразу прыгнул. Его раскрытая пасть была нацелена на горло Виктора-два, но в последний момент тому удалось отклониться, и челюсти волка щелкнули рядом со щекой парня, отхватив добрую часть уха. Юрс выплюнул «добычу», приземлился на лапы, проехал по инерции до стены и тут же, оттолкнувшись от нее задними лапами, вновь взметнулся к избранной жертве. Но парень был уже готов к нападению. Не обращая внимания на льющуюся по шее кровь, он, словно передразнивая волка, оскалился, пригнулся, изготовил, будто когти, скрюченные пальцы, и когда живой серый снаряд, казалось, должен был неминуемо сразить его, неуловимым движением перехватил на лету волчье тело и рухнул с ним вместе, причем сам он оказался сверху, ощутимо припечатав Юрса своей тяжестью к полу. И тут же серый клубок из двух тел, оставляя на ковре кровавые кляксы, заметался по комнате, заставив Соню отпрыгнуть к открытой двери в спальню. Другой Виктор тоже попятился и вжался за диваном в угол. На лице его застыло странное выражение – нечто среднее между гримасой боли и торжествующей улыбкой.