Павел Шумилов - Одинокий дракон

— А к кому ты относишь себя?

— Я и тут сама по себе. Ни в одну категорию не вписываюсь. Верная сучка. Или справедливая сволочь. Или честная карьеристка. Выбирай любое название.

— Как тебе удаётся это совмещать?

— Мужики выбивают себе место под солнцем только головой, а я не забыла ничего из того, чему научилась в борделе. И голова работает. Я в струе. Там, где мужику нужно три года, я справляюсь за год. Считай, год экономит золотой диплом, и год — постель. Но я никогда не бросаю тех, кто помог мне подняться. Обгоняю и веду за собой в кильватере. Это моя команда. И они это знают. В любой момент любой из них может рассчитывать на мою помощь. Мы — структура в структуре, пирамида в пирамиде.

— Тогда почему ты — сволочь?

— Если одеяло узкое, у кого-то мёрзнет бок. Я тяну одеяло на своих. Чужие мёрзнут.

— Чем дальше в лес, тем больше апельсинов. Тогда почему справедливая?

— Потому что не тяну одеяло на себя.

— Анна, а что в монастыре думают о нас? О Лире, обо мне.

— Ты здорово всех провёл. До последнего момента тебя считали просто драконом. Вроде сказочного. Почему бы и нет? В Африке живут десятиметровые крокодилы. В верховьях Амазонки, говорят, водятся динозавры. В горах завёлся ещё один. Охраняет свою территорию. Задрал лошадь, съел девчонку, бывает. Тобой заинтересовались зоологи. Потом выяснилось, что ты — разумный динозавр. Зоологи воспряли духом, укатили в Рим выбивать финансы на комплексную экспедицию. И вдруг, в самый неподходящий момент в замке Деттервилей всплывает съеденная девчонка и ползут слухи о том, что дракон убит. Ну, убит и убит. Храбрый рыцарь победил дракона, спас красавицу и женился на ней. Сказка чистейшей воды. Церкви это не касается. Нет дракона, нет и проблемы. Однако, красавица имеет зуб на магистра и набирает армию. Это уже касается церкви. В замке происходит слишком много чудес. Как я сейчас понимаю, магистр испугался. Сто человек — не сила против церкви, но вполне достаточно, чтоб отомстить одному. Но сейчас вы сняли маскировку. Сказке пришёл конец. Вы то, что вы есть. Наши эксперты уже разгадали секрет жидкости, которой вы опрыскивали технику. Взяли соскребы с металлических деталей и провели химический анализ. Не знаю, что замышляет магистр, но он готовит удар.

— Послушай, Анна, если задачи церкви и наши совпадают, давай объединим усилия.

— Мастер, разве я говорила, что задачи церкви совпадают с задачами тех, кто стоит во главе церкви?

Сажусь на хвост и обдумываю эту фразу. Двойная мораль. Одна для верхушки, другая для всех прочих. В тоталитарных структурах обычное явление. Двойное знание. Для народа и для церкви. Это что-то более редкое, но бывает. Двойной закон. Тоже не новость.

— Так что, бросить всё и выращивать капусту?

— Не знаю, Мастер. Ничего не знаю. Никогда раньше не думала о судьбе всего мира. Принимала его таким, какой он есть. Если мир повернулся ко мне задницей, я не Архимед, чтоб искать точку опоры. У меня была своя маленькая месть, я её холила и лелеяла, остальное меня не касалось. До пятнадцати лет я никому не верила и никому была не нужна. Потом отец продал меня в бордель. От однорукой слишком мало пользы в хозяйстве. Мадам Горный Цветок начала обучение с того, что пригласила чокнутого художника и привязала меня к столу. Художник достал свои иглы и за сутки украсил мой живот драконом. Мадам была убеждена, что живопись на коже возбуждает мужчин. Когда художник кончил, меня отвязали от стола, скрутили как овцу при стрижке, и сунули в кадку с горячей водой. Говорят, от этого краски на коже становятся сочными и яркими. Так ли это, не знаю, но воспоминания остались самые яркие. Месяца через два я отказала одному извращенцу, поспорила с мадам, и опять оказалась привязанной к столу. Ты видел дракона у меня на спине. Больше я с мадам не спорила. Только передвинула Горный Цветок на первое место в своём списке, потеснив отца. Они оба меня обманули. Умерли своей смертью, пока я училась в Риме. Вскоре умер мой добрый гений и ангел-хранитель, старый магистр. Сорвавшись с тормозов, я пустилась во все тяжкие, с лёгкой грустью вспоминая немудрёные интрижки нашего борделя. Тут мне повезло второй раз в жизни. Встретила человека, который доказал, что я ноль без палочки. В жизни нужно иметь какую-то цель. Я решила сделать карьеру. Он помогал и радовался каждому моему успеху. Больше всего на свете я хотела бы сейчас услышать его совет.

— Давай пригласим его сюда.

— Он сейчас в Риме. И потом… Я должна решить всё сама.

— Ладно, как говорил Змей Горыныч, одна голова хорошо, а три лучше. Я сейчас позову Тита и Лиру, подумаем вместе, что делать с церковью.

— Лира не сможет придти. Она сейчас в биованне.

— Как? Что с ней?

— Ты сделал очень хорошие доспехи, Мастер, но они не спасают от ожогов. У неё страшные ожоги. Она съела лекарство, которое снимает боль, привезла всех сюда, сдала мне текущие дела и легла лечиться.

— Почему не сказала мне?

— Не хотела огорчать. К тому же, компьютер сказал, ничего страшного. Завтра утром все пятеро будут здоровы. Лира просила вытащить её из ванны первой, чтоб остальные не видели.

— Тит знает?

— Нет. Только Сэм.

— Не надо пока Титу говорить. Как-нибудь потом скажем.

— Коша, отвернись!

— Лира, мы же тут почти час сидим, на тебя смотрим.

— Это не считается. А теперь я проснулась.

Разворачиваю Сэма на 180 градусов и отворачиваюсь сам. Смотрим на чёрную глянцевую стенку. В ней всё видно не хуже, чем в зеркале. Лира вылезает из биованны и Анна подаёт ей полотенце, Лира закутывается в него и показывает кулак отражению Сэма. Убегает в душевую, и через несколько минут появляется в своём серебристом костюме. Я тем временем отключаю биованны кузнецов и выгоняю Анну в коридор. Лира заявляет, что это нечестно, но тоже выходит. Сэм сортирует по размерам костюмы, а из коридора доносятся шутки насчёт неприкрытого мужского срама, непорочных дев и мужской несправедливости. Мужики в ваннах не желают просыпаться и даже начинают сопеть и похрапывать. Проходит минут пять. За дверью подозрительная тишина. Спрашиваю у компьютера, идёт ли куда трансляция из медицинского центра. Идёт. В экранный зал. Включаю на маленький экран трансляцию из экранного зала. Так и есть. Сидят и подсматривают. Накидываю на передатчик полотенце. В экранном зале взрыв негодования. Возмущённые леди уходят. Пять минут тишины, потом по трансляции раздаётся жутко громкий и невероятно фальшивый сигнал «Подъём». Затыкаю уши. Мужики с матом вылезают из ванн, удивлённо озираются.

— Всё в порядке, мужики, — успокаиваю я. — Леди Тэрибл развлекается. Вы слишком громко храпели, а она этого не любит. Одевайтесь. Сейчас вам достанется на орехи.