Олег Верещагин - Новое место жительства

   Юрка вдруг тихо всхлипнул — и безутешно расплакался. Ошарашенный, я быстро огляделся, неуверенно и осторожно положил руку ему на плечи. Он глотал слёзы и бормотал:

— Несправедливо… как наказание какое‑то… мразь живёт… желудки на ножках, кошельки на колёсиках живут… без смысла, без совести, без мечты — живут, жрут, ржут, срут… а он… а тут… такое тут… Владька, несправедливо, Владька… Как он сказал: «Люди — идиоты. Они сделали кучу глупостей: придумывали костюмы для собак, должность рекламного менеджера и штуки вроде iPhone, не получив взамен ничего, кроме кислого послевкусия. А вот если бы мы развивали науку, осваивали Луну, Марс, Венеру… Кто знает, каким был бы мир тогда?» Кто знает, Владька?! Тишина, тишина без слов…

— Писатель, я вспомнил, — кивнул я, стараясь делать вид, что ничего такого не замечаю. — Мы даже в школе читали что‑то… Но я, если честно, не помню почти…

— Умер… — горько сказал Юрка, мазнув рукой по глазам. — Мы как раз доспорились до крика. Входит Ромка, он только–только прилетел, запоздал, ну и говорит с порога: «Ребята, Брэдбери умер.» Как будто небо рухнуло… Я встал в тишине и говорю: «Надо лететь. Ради его памяти — надо лететь туда, где никто не был!» И разревелся… Я честно не хотел этот аргумент использовать. Я про аргументы и не думал. Так сказалось… ну и все тут же проголосовали за полёт…

— Потом дашь почитать что‑нибудь его? — спросил я скомканно. Юрка кивнул. Опять потёр глаза; я сказал:

— Не три, красные будут.

   Он слабо улыбнулся:

— Я тыщу лет не плакал… Ромка потом ещё рассказывал… он читал на том форуме, где про это было… Я наизусть запомнил, сразу. Писатель есть такой, Верещагин, я кое‑что читал…

— А, знаю такого, мне он нравится, — вставил я. Юрка кивнул:

— Ну вот, и ты про него знаешь… Он там написал, на этом форуме… вот так написал: «Космос потерял актуальность… Рэй Брэдбери потерял актуальность… совесть и честь потеряли актуальность… …во всяком случае — НЕ ДЛЯ МЕНЯ! …Бутылочка с Воздухом Мечты кончилась… Или просто Дуг Сполдинг[45] был уже слишком стар? Или… да идите к чёрту, не умер он!!! НЕ УМЕР!!! Это наш мир потерял актуальность — из него уходят певцы, мечтатели, воины… Остаются корпорации. Да. Но ненадолго. Монстры, загрызшие юную Мечту Человечества, будут повержены новыми певцами, мечтателями и воинами. Они будут золотоглазыми. Они будут знать, что Книги не сжигают. Они вырастут в Гринтаунах, где вино из одуванчиков и рассказы старого полковника… Мы ещё услышим, как в летнем вечере стучат сандалеты бегущего за мороженым в лавочку мальчишки — и от этого звука скорчится, взвоет и распадётся на бессильные лоскутья напыщенная, мнящая себя Великой мразь — Глобальная Тьма, окутавшая наш мир. Может быть, мальчишку будут звать Рэй.» И стихи чьи‑то ещё вставил… — Юрка опять прикрыл глаза и чётко, ясно прочёл без запинки:

— Когда уходит Писатель -   Безмолвно, в начале лета;   Когда уходит Писатель -   Без капельниц и больниц,   Когда уходит Писатель,   Пустеет всегда планета:   Не слышно ни шума сосен,   Ни пения певчих птиц.   Ещё ведь совсем недавно   Все было нормально вроде:   Нежаркий и в меру пыльный,   Но все‑таки летний час…   Но так защемляет сердце,   Когда Писатель уходит,   Золотоглазый и смуглый,   Уходит пешком на Марс.   Когда уходит Писатель -   Решительно, без возврата,   И вкус мятных капель детства   К гортани присох не вдруг,   Нам хочется громко крикнуть:   «Уходишь от нас куда ты?   Скорей поверни обратно,   Вернись, пока можно, Дуг!»[46]   Когда уходит Писатель,   Пустеет слегка планета.   Останутся только книги -   Ведь он уйдёт налегке,   Останется лучик солнца   Набравшего силу Лета   И запах сарсапарели   На высохшем чердаке…[47]

   Самое красивое, что я встречу в нашем путешествии — я назову именем Рэя Брэдбери, — неожиданно и очень твёрдо закончил мой кузен. — А теперь одевайся‑ка — и пошли, Владька. Витёк хотел показать тебе дирижабль, я тебя провожу в ангар, сдам с рук на руки. Или ты не в настроении?

15. ЖЕЛАНИЕ ПОЛЁТА

   Мы стояли в большой пещере ангара, задрав головы, плечом к плечу — я и Витька Редин. Витька был в рабочем комбинезоне, весь невероятно деловитый, с задранным длинным носом, и полная невозможность этой картины усиливалась тем, что вокруг аппарата сновали, что‑то деловито перетаскивая, люди, которые только что повиновались витькиным распоряжениям — совершенно беспрекословно. Я уже знал, что постройкой дирижабля руководил именно он, даже технаря Димку оттеснил.

— И всё‑таки… — я помедлил. — Всё‑таки, Вить… где тут живут взрослые, которые вам помогают? Признавайся!

   Витька рассмеялся — несолидно захихикал.

— А, тоже оглядываешься? — уточнил он. — Увы, нету никого, кроме нас. Я и сам иногда не очень‑то верю, но вот так оно и есть. В смысле — нету… А хорош, да? Скажи?

   Спорить было, конечно, бессмысленно.

   Дирижабль оказался именно такой, каким я его себе представлял (до этого я в реале дирижаблей не видел ни разу). Длинный, серебристый, с крестом–оперением — два киля и два стабилизатора, отчётливо снабжённых подвижными рулями направления и рулями высоты. Плотно прижатая к «пузу» аппарата слегка угловатая гондола казалась неприлично маленькой по сравнению с баллоном. Неподвижно, но в то же время в какой‑то напряжённой готовности застыли в воздухе две пары винтов по бокам гондолы. С баллона тут и там свисали полусложенные в длинные петли тросы — наверное, примитивная причальная система, если я правильно понял — а четыре из них расчаливали аппарат к крюкам в полу пещеры, вплотную к нему, так, что гондола лежала на камне… Витька между тем довольно наставительным лекторским таким тоном — я бы такого никому не спустил ни за что в каком‑то другом случае, — продолжал:

— «Летящий к рассвету» — жёсткий дирижабль. Внутри — титановые шпангоуты и стрингеры, стальные плетёные расчалки и киль.

— Киль? — с сомнением переспросил я.

— Киль тут — это не то же, что на кораблях, — пояснил Редин. — Так просто коридор называется. Ну понимаешь, коридор внутри корпуса. Там баки со сжиженным газом, с топливом, с маслом, дизельный двигатель, вспомогательный который… Семьсот лошадок, танковый настоящий… Но его будем стараться не запускать, не стоит снова начинать гадить… Электродвигатель там же… А, ну вот. Покрытие — обычная хлопчатка, практически джинса, только очень толстая и прочная. Ну и с пропиткой и с серебряным красителем. Между шпангоутами — двенадцать отдельных газовых баллонов. У каждого свой предохранительный клапан — для подкачки или стравливания газа. В принципе, дирижабль может летать всего на трёх баллонах, только скорость станет очень маленькой, и управляться он будет плохо… Баллоны прорезиненные, заполнены гелием.