Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия

– Тут есть о чем задуматься, Никс, не правда ли? – она торжествующе улыбнулась.

– Прошу тебя, Нори, называй меня по имени. Фамильное клише в твоих устах уже набило оскомину.

Просьба осталась без внимания.

– А мне набило оскомину твое упрямство, Никс. И не пытайся сменить тему. – Она шутливо погрозила мне пальцем.

Хотел бы я знать, с чего это она пришла в хорошее расположение духа. Никогда не поймешь этих женщин. Но то, как она держалась в столь скверных для нас условиях, не могло не вызвать хотя бы элементарного уважения. Или она просто не осознавала до конца последствий того, что с нами мог сотворить Шефир, попадись мы в его руки?

– Как ни крути, – продолжала Нори, – а выходит, что чужой все-таки наш единственный шанс, и надо постараться найти его для координатора. А когда Шефир найдет нас, то Нкот, если он так силен, как ты говоришь, сумеет нас защитить и оставит тем самым Шефира с носом. Так ты говоришь, нам необходимо попасть на Ферму? Думаю, она недалеко. Достаточно вернуться на тракт и проехать чуть дальше.

– Это еще почему? – Я подозрительно прищурился.

– Ты думаешь, я случайно выбрала эту дорогу? Пока ты был без сознания, Никс, ты бредил, нес всякую околесицу. Среди всего прочего я услышала и о Ферме…

– Я вижу, ты давно все рассчитала. Это так на тебя похоже… Но должен предупредить – Целитель рассказал мне о дурных слухах, которые ходят об этой Ферме…

– В нашем положении не приходится выбирать. Не злись. С такой щетиной на лице это тебе не идет. Похож на отпетого уголовника. И вот еще что, Никс…

Она неожиданно привстала, перегнулась ко мне через подлокотник, обвила руками шею и крепко поцеловала в губы.

– Спасибо.

И вернулась обратно на сиденье.

– …? – Я не нашел слов, чтобы выразить свое изумление.

– За то, что позаботился обо мне, когда договаривался с чужим, – со снисходительной улыбкой пояснила Нори. – Не думай, что я это не оценила.

Благословенное небо, какой поцелуй… Какой чувственный, нежный… Мое мнение об этой надменной гордячке прямо перевернулось с ног на голову. У меня даже мелькнула мысль, что, может быть, не зря на корабле я в нее так втрескался? Что за холодной маской аристократки на самом деле скрывается совсем неплохая девчонка? И вся романтика так непросто складывающихся в такой сложной ситуации отношений еще впереди? Ну, что-то меня снова занесло. Какая еще, Зло ее забери, романтика? Сколько раз меня еще нужно ткнуть носом в грязь, чтобы навсегда избавить от наивных иллюзий? Ей захотелось сделать широкий жест, и она это сделала. Для себя лично. И если я в этот момент подвернулся под руку, так это моя личная проблема, а не ее.

Нори решительно тряхнула каштановой шевелюрой, разметав пряди волос по плечам.

– А теперь в путь, Никс. Трассер поведу я сама, так что держись, я люблю прокатиться с ветерком.

Немного ошеломленный ее нежданным поцелуем, я сдался. Знает, как подлизываться… Нори решительно положила руки на щитки управления, и двигатель тут же взревел, нагнетая воздух в воздушную подушку трассера. Корпус аэрокатера задрожал и плавно приподнялся над землей, разворачиваясь вокруг оси на сто восемьдесят градусов. Водить трассер она умела, сразу признал я, поудобнее располагаясь в кресле…

Нас остановил голос. Противный заунывный голос, возвестивший о своем существовании где-то позади нас:

– Эй, погодите, вы меня забыли!

Мы одновременно оглянулись. Я схватился за бластер. Нори пронзительно вскрикнула и побелела как мел.

Я еще ничего не видел. Она закрыла мне обзор, и мне пришлось вскочить, чтобы взглянуть поверх ее головы. Ствол «града» в руках резко качнулся за моим взглядом, палец отвердел на спусковом крючке. Кто бы ни был этот мерзавец, что так напугал Нори, он свое получит, даже если это будет сам Шефир…

Но едва я узрел, кого к нам принесло, как мои мысли, все до единой, вышибло из головы начисто.

Это был не Шефир.

Это был Целитель.

Сопя и отдуваясь, толстячок-чужой с треском выбрался из зарослей на край приютившей нас прогалины, на минутку остановился, устало раскачиваясь на коротких ножках, затем добродушно осклабился и поднял руку ладонью вверх, демонстрируя то, что принес с собой.

На ладони лежал кродер.

– Никс, это, случайно, не ты потерял? У этой вещицы твой запах.

3. Воскресший

Северный тракт оказался широкой, не меньше чем в шесть рядов, трассой, покрытой светло-серым дорожным пластитом, с честью выдержавшим испытание временем. За прошедшее столетие пустынное полотно дороги лишь кое-где пересекли тонкие трещины, да и те большей частью забились пылью и пологими песчаными наносами, оставшимися после многочисленных дождей. И все-таки лес постепенно теснил творение человеческих рук – не в силах взломать корнями крепкий слой пластита, способный переносить длительное время огромные деформационные нагрузки, флора Шелты разбросала по обочинам густую массу лиан, жадно впитывающих солнечный свет на столь открытом пространстве. Дорогу спасла именно ее ширина да специальная пропитка, останавливающая рост любой биомассы. Самые прыткие побеги, опрометчиво оторвавшиеся от общей массы и устремившиеся на освоение еще не занятой территории, в конце концов хирели и безжалостно поджаривались на солнце.

Натужно рыча и отплевываясь сломанными ветками, разбрасываемыми мощными воздушными струями, трассер наконец выполз из зарослей на дорогу. Нори без всяких указаний повернула вездеход направо и прибавила скорость. Устойчивость сразу заметно возросла, ухабы и неровности лесной почвы остались позади, и трассер радостно пожирал ровное полотно, вздымая после себя густой шлейф пыли.

Целитель прикорнул на заднем сиденье, утомленно откинувшись на спинку и плотно прикрыв веки. Ночная прогулка по Шелте, судя по его разбитому виду, здорово его вымотала. Мне пришлось тоже перебраться к нему, чтобы легче было держать под наблюдением. «Град» лежал на коленях, стволом к коротышке, указательный палец напряженно притаился недалеко от спускового крючка. Хотя чужой по сравнению с приютившим его сиденьем казался совсем крошечным и безобидным, осторожность еще никому не помешала.

Я все еще приходил в себя после неожиданной встречи со своим ночным кошмаром. Целитель, мягко говоря, был не совсем самим собой. Все его тело, да и одежда, было сплошь серым – цвета засохшей грязи. Так дух умершего похож на своего прежнего хозяина. Но, без всякого сомнения, он был все-таки Целителем. К чему тогда предосторожности? Резонный вопрос, но ответа у меня не было. Так, какие-то подсознательные неясности. По крайней мере, с оружием в руках было как-то спокойнее.