Помутнение - Филип Киндред Дик
Но однажды — если повезет и это повторится — он узнает, он вспомнит: нужное полушарие сможет сравнить и распознать образы. Хотя бы на подсознательном уровне, самом доступном. И тогда этот ужасный, мучительный и, казалось бы, бессмысленный путь закончится…
В глаза ударил свет. Перед ней стоял полицейский с фонариком и дубинкой.
— Встаньте, пожалуйста! Ваши документы! Вы сперва, мисс.
Она отпустила Арктора, и тот медленно повалился на землю, даже не заметив появления патрульного, который бесшумно подкрался по склону холма. Достав из сумочки бумажник, Донна жестом предложила отойти подальше. Полицейский несколько минут рассматривал документы при свете фонарика.
— Значит, вы тайный агент федеральной полиции? — Он направил луч ей в лицо.
— Тихо! — приказала Донна. — Убирайтесь отсюда!
— Простите.
Полицейский отдал бумажник и исчез в темноте так же бесшумно, как и появился.
Донна вернулась к Бобу Арктору. Тот ничего и не заметил. Он теперь вообще ничего не замечал. Пожалуй, даже ее, не говоря уже обо всем остальном.
Снизу послышался шум отъехавшей патрульной машины. Наступила тишина. Лишь в сухом кустарнике шелестела ящерица да какие-то жучки колыхали сухую траву. Далеко внизу светилось огнями шоссе № 91, но звуки не долетали.
— Боб, — прошептала Донна. — Ты меня слышишь?
Тишина.
Все цепи замкнуты, подумала она. Все расплавилось и сгорело. И никому не удастся починить, как ни старайся. А они будут стараться…
— Идем, — сказала Донна, потянув его за руку. — Нам пора.
— Я не могу любить, — произнес Боб Арктор. — Моей штучки больше нет.
— Нас ждут, — твердо повторила она.
— Но что же делать? Меня примут без штучки?
— Обязательно примут.
Поистине нужна великая мудрость, чтобы решать, когда поступать несправедливо. Как вообще справедливость может пасть жертвой целесообразности? Как? На этом мире лежит проклятие, и вот самое лучшее тому доказательство. Видимо, где-то, на самом глубоком уровне, главный механизм всего, первооснова всех вещей, распался на части, раз мудрость и целесообразность требуют от нас совершения такого количества грязных дел! Должно быть, все это началось тысячелетия назад, а теперь зло проникло повсюду, пропитало все вокруг. И нас тоже… Мы не можем шевельнуться, не можем открыть рта, чтобы не свершить зла. Мне наплевать, как все это началось, когда и почему, я лишь надеюсь, что оно когда-нибудь закончится. Как с Тони Амстердамом: однажды потоки многоцветных искр вернутся, и на сей раз их увидят все. И вновь возникнет узкая дверь, за которой — мир и покой. Статуя, море и лунный свет. И ничто и никогда больше не нарушит этого волшебного покоя.
Так все было много, много лет назад. До проклятия, в золотом веке, когда мудрость и справедливость означали одно и то же и составляли единое целое. Которое потом разбилось вдребезги, на безобразные осколки, которые, как ни старайся, вместе не собрать.
Где-то внизу, среди россыпи городских огней, взревела полицейская сирена. Патрульная машина ведет преследование. Рев хищника, обуреваемого жаждой убийства. Знающего, что жертва выдохлась.
Донна поежилась — ночной воздух заметно остыл. Пора идти. Да, это не золотой век, подумала она, тогда не было таких звуков в темноте. Может быть, и я издаю такой же звериный вой, когда догоняю свою добычу? Догоняю и вонзаю в нее когти…
Мужчина рядом с ней зашевелился и застонал. Она помогла ему встать на ноги и осторожно, шаг за шагом, повела к автомобилю.
Сирена внезапно смолкла: дичь схвачена, работа выполнена. Моя тоже, подумала Донна, прижимая к себе Боба Арктора.
* * *
На полу перед двумя служащими «Нового пути» скорчилось вонючее, запачканное собственными испражнениями, трясущееся существо. Оно обвило себя руками, словно пытаясь защититься от холода.
— Что это? — спросил один из служащих.
— Человек, — ответила Донна.
— Препарат «С»?
Она молча кивнула. И, склонившись над Робертом Арктором, мысленно сказала: «Прощай».
Когда Донна выходила, его накрывали армейским одеялом.
Выехав на ближайшее шоссе, она влилась в сплошной поток машин. Среди валявшихся на полу кассет нашла свою самую любимую — «Гобелен» Кэрол Кинг, — втолкнула ее в магнитофон и достала из-под приборной доски держащийся там на магнитах «рюгер». Потом села на хвост грузовику с кока-колой и под проникновенный голос Кэрол Кинг выпустила по бутылкам всю обойму.
Кэрол Кинг нежно пела о людях, заплывающих жиром и превращающихся в жаб; ветровое стекло было в стеклянных крошках и подтеках кока-колы. Донне стало легче.
Справедливость, честность, преданность… Как чужды они этому миру, подумала Донна, врубила пятую передачу и, призвав на помощь небесные силы, на всем ходу ударила своего извечного врага — грузовик с кока-колой. Тот продолжал ехать как ни в чем не бывало. Маленькая машина Донны завертелась, что-то заскрежетало, и она оказалась на обочине, развернувшись в обратном направлении. Из-под капота валил пар, фары погасли; из проезжавших машин высовывались удивленные лица.
— Иди, иди сюда, ублюдок! — прошипела Донна, но грузовик уже уехал далеко вперед, разве что слегка поцарапанный. Что ж, рано или поздно она должна была начать свою маленькую персональную войну: нанести удар по символу всего того, что давило на нее извне. Теперь мне повысят страховочные взносы, покачала головой Донна, выбираясь из разбитой машины. В этом мире за право поединка со злом приходится платить звонкой монетой.
Рядом притормозил «Мустанг» последней модели, и из окошка высунулся водитель.
— Подбросить, мисс?
Донна не ответила. Она молча шагала вдоль шоссе — крохотная фигурка, идущая навстречу бесконечной череде огней.
Глава 14
В общей гостиной Самарканд-хауса, жилого комплекса «Нового пути» в Санта-Ане, штат Калифорния, была пришпилена к стене вырезка из журнала:
Если впавший в детство пациент, проснувшись утром, зовет свою мать, напомните ему, что она давно скончалась, что ему самому уже за восемьдесят и он живет в доме для престарелых, что год сейчас не 1913-й, а 1992-й и что следует смотреть фактам в
