Обычное дело - Дикий Носок
Глава 31.
Вероника дрожала, как осиновый лист. В животе щекотало, будто она была на самом крутом вираже «американских горок», сердце трепыхалось, мысли хаотично прыгали. Откуда-то изнутри, в предвкушении, разливались волны похотливого тепла. Конечно, она готова была оказать любую помощь: организовать народные волнения, замучить своим красноречием всех сомневающихся, даже рыть подкоп, в конце концов. Но на такое не рассчитывала.
Задание звучало предельно просто: сегодня вечером (в день икс) она должна вывести полковника Матвиенко из игры, поскольку только он был способен на быстрые и решительные действия. Без него подчиненные растеряются. Как она это сделает: затрахает его до смерти, напоит до потери сознания или свяжет и прикует к батарее, решать ей. Вероника решила действовать наверняка и запаслась таблетками снотворного. Она растолкла их в порошок, наполнив на четверть маленький стеклянный флакон с резиновой крышкой. Теперь флакон ждал своего часа в кармане пышной короткой юбки голубого летнего платья с глубоким вырезом. Оно выгодно подчеркивало грудь, оставляя открытыми руки и ноги, и скрывало тяжеловатые бедра. Давно Вероника не собиралась так тщательно: красивое бельё из неприкосновенного запаса, немного макияжа, капля духов, даже пятки пемзой потерла. Вот бы еще перестать дрожать, как овечий хвост.
Как же соблазнять его, этого полярного медведя? Не умела она как-то специально окучивать мужиков. Обычно все происходило само собой. Между тем, как не замедляла шаг Вероника, ноги привели ее на крыльцо неказистого домишки Николая Петровича. Собравшись с духом, девушка решительно постучала. Тут же откуда-то из-под крыльца вынырнул котяра с драным в неизвестной схватке ухом и наглой от природы мордой и сел у двери, всем своим видом показывая, что хочет войти. Вернувшийся домой Матвиенко так и застал их обоих, сидящих на ступенях. Он немедленно отметил и красивое платье, и тушь на ресницах, и запах духов. А некоторую растерянность и нервозность девушки приписал волнению. Рад был до чертиков, конечно.
«Привет. А как его зовут?» – кивнула Вероника на кота. Одного взгляда на полковника ей хватило, чтобы понять: все будет, и все будет хорошо.
«Да кто ж его знает. Он не представился. Просто пришел однажды и попросился в дом. Может жил здесь раньше?» – приобняв девушку за талию и увлекая ее в открытую дверь, ответил Николай Петрович. Котяра шмыгнул туда без приглашения.
Проявлять инициативу Веронике больше не пришлось. Первые четверть часа она еще помнила, что он не должен нащупать флакон со снотворным у нее в кармане, поэтому из платья выскользнула сама. Потом обо всем забыла, так было хорошо. И раз, и два. Вспомнила, прикорнувшая было на плече полковника, когда у нее предательски заурчало в животе от голода. В голове мгновенно выстроилась логическая цепочка: ужин, чай, снотворное.
«Я есть хочу,» – потыкав локтем в живот любовника, виноватым голосом сказала Вероника. – «Давай, картошку пожарю».
«Я сам, ты в гостях,» – по-джентельменски ответил он, натягивая штаны. – «Но можешь накрыть на стол».
Стоило ему спустить ноги на пол, как немедленно оживился безымянный котяра, до того талантливо прикидывавшийся дохлым в кресле. Он так затейливо нарезал восьмерки вокруг ног Николая Петровича, что и шагу нельзя было сделать, не споткнувшись об него. Проще было еще раз накормить хитреца, чем отбиваться от его подхалимажа. Вероника хихикала, наблюдая за этими маневрами. Она одела платье, нащупала в кармане заветный флакон и почти хладнокровно попросила: «Чайник поставь, пожалуйста».
Ловко орудуя деревянной лопаточкой, Матвиенко пожарил картошку на неподъемной чугунной сковороде, доставшейся ему в наследство от безвременно почившей хозяйки дома. Похоже, бабулька была дамой рачительной и бережливой. Помимо раритетной сковородки в ее хозяйстве обнаружилась швейная машинка фирмы «Зингер» 1895 года выпуска в рабочем состоянии, остатки фарфорового сервиза, сделанного еще до революции и, по виду, совсем уж древняя библия. Котяра, получивший на пробу первую ложку картошки, скорчил такую брезгливую морду, что его отвращение и пренебрежение к странному угощению ощущались физически. Веронике же, напротив, понравилось. Полковник давно жил один и научился кое-что готовить самостоятельно. Ассортимент был небольшим, но питательным: жареная картошка, жареное мясо и почему-то окрошка.
«А у тебя мед есть?» – спросила девушка, когда Матвиенко поставил на стол две кружки с чаем. В то время, как он метнулся к шкафчику за медом Вероника шустро вытащила из кармана флакон, поддела ногтем крышку и высыпала содержимое в кружку, чувствуя себя при этом Матой Хари. Но она ею вовсе не была, а полковник не был идиотом. Замеченный краем глаза неуклюжий маневр Вероники его озадачил. Матвиенко спокойно поставил на стол банку с медом, присел на корточки у стула девушки, крепко сжав ее колени и тем самым отрезав путь к бегству. Взгляд его прищуренных глаз стал чужим и колючим.
«Вероника, что ты подсыпала в чай?» – абсолютно спокойно спросил он. Кусочки мозаики собирались в общую картину: пришла сама ни с того, ни с сего; старалась выглядеть соблазнительно, хотя раньше макияжем и духами не заморачивалась; очень нервничала. Что-то происходит, а его, кажется, держат за дурака. Девушка окаменела на стуле, краска сошла с ее лица, расширенными от ужаса глазами она смотрела на любовника, не в силах вымолвить ни слова. Да и разбежались слова, впрочем, как и мысли, будто тараканы по щелям. В горле мигом пересохло. Пророчество Петровича неумолимо сбывалось.
«Ника, посмотри на меня,» – требовательно сжал полковник ее колени. И продолжил повелительным тоном: «Рассказывай». Вероника отмерла. Но посмотреть ему в глаза никак не могла, поэтому вильнула виноватым взглядом в сторону стола, зацепившись за раритетную сковородку. Дальнейшее произошло мгновенно. Ни о чем не думая и ничего не соображая, она схватила чугунное чудовище двумя руками и со всей силы шарахнула полковника по голове. Остатки жареной картошки веером разлетелись по сторонам и, ударившись о стену, посыпались вниз. По всем законам жанра (как это обычно бывает в кино) Николай Петрович должен был упасть и отключиться. Он и правда упал, застонав и схватившись руками за голову, но лишь на секунду. Вероника едва успела вскочить со стула, как вновь была поймана в железные объятия Матвиенко.
«Черт побери! Ника, что ты творишь?» – разъяренно кричал он, тряся ее за плечи. Девушка обмякла и болталась в его руках, как тряпичная кукла, рыдая взахлеб. Как и большинство мужчин,
