Александр Казанцев - Колокол солнца (Клокочущая пустота, Гиганты - 2)

- В пользу правдивости легенды о боге Тоте, прилетевшем с Сириуса, говорит, например, то, - спокойно продолжал Ферма, - что древние египетские календари почему-то были связаны с Сириусом и периодом обращения этой двойной звезды в пятьдесят лет.

- Признаться, господин Ферма, я ничего не слышал о древнеегипетском боге Тоте. Однако я пытался возразить индейцу, доказывая, что мои предки не могли до Колумба побывать за океаном. И, представьте, он привел мне цитату из Библии, хотя и был неграмотным, указав место, где говорится о сынах неба, которые входили к дочерям человеческим (очевидно, не будучи сынами человеческими) и те рождали им гигантов.

- Весьма важное дополнение. Я - математик. Истина, если она такова, доказывается разными путями. Я рад, что различные доказательства о возможном вашем родстве с небожителями, как условно назовем их, сходятся и "гипотеза" о "звездных жителях" доказуема, как теорема. Кстати, эти "небожители", по мнению мыслителя Джордано Бруно, должны существовать у многих звезд, подобных нашему Солнцу. Даже на костре инквизиции он не отказался от этой дерзкой мысли. Позвольте же мне эту гениальную догадку ученого-мученика доказать вам.

- Как так? - удивился Сирано.

- Фактами, ибо нет ничего достовернее факта. Дело в том, дорогой Сирано, что такими фактами обладает один "сын Солнца", как он себя называет. (Впрочем, все мы "сыны Солнца".) И он крайне заинтересован встретиться с вами.

- Кто же это? Почему я о нем ничего не знаю?

- Потому что он живет в Англии и пишет приключенческие романы. Зовут его Тристан Лоремет.

- Где я могу увидеть его?

- Это не так легко, имея в виду непрекращающуюся враждебность между Францией и Англией. Однако это необходимо. Я имею о вас некоторое представление, побеседовав с местным кюре, который не только учил вас в детстве латыни, но и следил потом за вашей судьбой. Мне кажется, что вы могли бы на правах "ищущего" вступить в "общество доброносцев".

- Я? В такое общество? Я же буян и вольнодумец!

- Вы - вольнодумец, поклоняющийся Добру, и это сближает вас с доброносцами, объединенными в тайное общество.

- Но ведь они противостоят государственной власти!

- Это не так. Носители добра помимо, а порой и вопреки государственной власти в любой стране содействуют благу людей, как стремился к этому, скажем, Сократ. Я не случайно упомянул имя этого древнего философа. Вам еще придется столкнуться с ним.

- С Сократом? Мне? Вы шутите, метр Ферма!

- Ничуть. Но я не имею права забегать вперед. Помимо того, это связано с весьма сложными математическими представлениями. Я убежден, что вам, прирожденному бойцу, надлежит коренным образом изменить свой жизненный путь, если вы хотите посвятить себя служению Добру.

- Я склонен скорее к служению против Зла.

- Это тождественно, говоря математическим языком. Цветок и Весы. Два символа: Красоты и Справедливости. Или Жизни и Искупления во имя Добра. В "обществе доброносцев", не знающих ни государственных, ни религиозных границ, вы сможете встретиться с Тристаном Лореметом, прославленным англичанином-чудаком, который, как все считают, скрывая некий изъян лица, всегда носит полумаску. Но для вас он ее снимет, чтобы вы выглядели, стоя рядом, как братья, два сына Солнца, а это позволит вам узнать многое.

- Но кто меня примет в "общество доброносцев"? У меня дурная слава.

- Ваш подвиг с освобождением Кампанеллы говорит за вас, ваша защита книг Декарта от сожжения говорит за вас, ваша сатирическая комедия против ханжей-педантов говорит за вас. Я мог бы стать вашим поручителем...

В доме послышался шум. Во двор въехала карета. Захлопали двери. В комнату вслед за Кампанеллой вошел Мазарини в скромной серой сутане, с опущенными глазами, но решительными движениями.

- Его высокопреосвященство, - жестко заговорил он, - господин кардинал Ришелье, осведомленный о вашем прибытии, господин Сирано де Бержерак, выражает вам благодарность за выполнение его поручения и как главнокомандующий французскими войсками приказывает вам немедленно отправиться в полк, в роту гасконцев господина де Карбон-де-Кастель-Жалу и принять участие в боевых действиях против испанцев близ Арраса. Кстати, имейте в виду, что пулевая рана получена вами в нашей действующей армии, а не в Италии, где вы, слышите ли, никогда не были.

- Монсиньор, - обратился к Мазарини Кампанелла, - я тревожусь за состояние здоровья своего пациента, которому едва ли следует садиться в седло и брать шпагу.

- У его высокопреосвященства, отец Фома, иное мнение, суть которого мной изложена. Что же касается вас и письма святейшего папы Урбана VIII, каковое вам надлежит вручить его высокопреосвященству господину кардиналу Ришелье, то он позаботился о том, чтобы это было сделано в подобающей обстановке в Лувре, где его величество король Людовик XIII даст вам особую аудиенцию в присутствии его двора.

Сирано вскочил:

- Я готов оказаться в рядах гасконцев и посчитаться с испанцами, которым я не намерен простить пущенной в меня из-за угла пули в Вечном городе.

- Не забывайте, Бержерак, не там, а "на восточной границе Франции", перебил Мазарини. - В боях близ Музона.

- К востоку от Франции, - повторил Сирано. - За Музоном.

- Решено! - внезапно воскликнул появившийся Лебре. - Мы едем вместе. Я вступаю в роту гасконцев вместе с тобой!

Глава пятая

ГАСКОНЦЫ

Нет, лучше бурей силы мерить,

Последний миг борьбе отдать,

Чем выбраться на тихий берег

И раны горестно считать.

А д а м  М и ц к е в и ч

Испанцы крепко держались за завоеванную ими часть Нидерландов. Одной из важнейших крепостей был Аррас.

Высокие каменные стены с зубцами и выступающими за ними красными черепичными крышами поднимались над равниной, представ перед Сирано и Лебре, когда они подъезжали к району осады на приобретенных Лебре для их похода конях.

На переднем плане виднелись французские, огибавшие город лагерем, войска, целый город палаток белых, серых, голубых, повозки маркитанток с полукруглым цветастым верхом, кухни, источающие дымные ароматы костров и солдатской пищи. От лагеря к крепостным стенам тянулись свеженасыпанные валы, а на стенах крепости нет-нет да и появлялись дымки, после чего перед французским лагерем вздымался столб черного дыма от упавшего ядра, и лишь после этого доносился звук выстрела и грохот взрыва. В ответ начинали грохотать и французские пушки на колесах, выкаченные на край поля, изрытого почти до крепости осадными работами: траншеями, валами, подкопами и ямами от пушечных ядер, словом, перепаханного мертвящей сохой войны.

Гасконцев капитана де Карбон-де-Кастель-Жалу удалось найти не сразу. Всадники долго ехали мимо колесных пушек, еще не выдвинутых для стрельбы, дымящихся костров, зачем-то марширующих то в одну, то в другую сторону солдат в мундирах разных полков, коновязей с унылыми, опустившими головы лошадьми. Хорошенькие маркитантки зазывали всадников в свои повозки, обещая отменное угощение, перебрасываясь при этом с солдатами вольными шутками.