Уильям Гибсон - «Если», 1995 № 01

Арак ждал ответной реакции Марис, но та молчала. Тогда он с шумом выдохнул и заговорил громче:

— Ему дали шанс стать летателем. И что же? Он вызвал несчастную Айри, отобрал у нее крылья, все равно что убил ее собственными руками. В нем нет ни совести, ни чести. Я пытался преподать ему…

Внезапно вспомнив шрамы на спине Вула, Марис резко поднялась.

— Ты бил его?

— А?.. — Арак с удивлением взглянул на нее. — Конечно, бил. Розгой, пока он был маленьким, и кнутом, когда подрос. Точно так же я воспитывал и собственного сына.

— Да, бил ты его, как собственного. Ну а в остальном? Вул и его мать ели с тобой за одним столом?

Арак, дернув щекой, встал, но из-за малого роста глядел на Марис снизу вверх.

— Естественно, нет. Они же были моими слугами, а слуги, как известно, не едят за одним столом с господином.

— Значит, ты награждал его лишь шрамами да отбросами со своего стола?

— Я уже был богатым летателем, когда ты еще собирала ракушки на берегу. Так не учи, как мне управлять собственным домом!

Марис вплотную приблизилась к нему.

— Говоришь, что воспитывал Вула, словно собственного сына? А что ты ему сказал, когда он спросил, можно ли и ему надеть крылья, как его названному брату?

Арак презрительно фыркнул.

— Я выбил из него бредовую идею кнутом. К сожалению, вскоре открылись эти ваши чертовы академии, и…

Марис толкнула его. Никогда прежде, какой бы яростной ни была ссора, она не поднимала руки на человека, но сейчас толкнула Арака что было сил. Тот отступил на шаг. Она толкнула его вновь, и он, споткнувшись, упал.

— Поднимайся! — воскликнула Марис, встав над ним. — Поднимайся и убирайся отсюда, грязный коротышка! Если бы я не была уже летателем, то отобрала у тебя крылья. От тебя в небе смердит!

Арак поспешно вскочил и юркнул в дверь. Снаружи к нему возвратились былые храбрость и высокомерие.

— Дурная кровь дает себя знать! — закричал он. — Я говорил! Я предупреждал! Бескрылый всегда остается бескрылым! Ну ничего, мы еще закроем все академии! А у тебя уже отбирали крылья, отберем и теперь!

Марис, дрожа, захлопнула дверь.

Внезапно ей в голову пришло чудовищное предположение, и она, распахнув дверь, выскочила на улицу. Арак, завидев ее, побежал, но она быстро догнала его и ударом ладони в спину повалила на песок. Несколько летателей с удивлением наблюдали за ними, но ни один не вмешался.

— Ты сумасшедшая! — закричал Арак. — Оставь меня в покое!

— Где казнили отца Вула?

Арак неуклюже поднялся на ноги.

— Так где же? — не унималась Марис. — На Ломарроне или на Южном Аррене?

— На Аррене, конечно, — ответил он, отступая. Веревки на нашем острове не менее прочные, чем

на Ломарроне.

— Но преступление было совершено на Ломарроне, и приговорить отца Вула к казни мог только Правитель Ломаррона. Как о приговоре узнал Правитель Южного Аррена? Ты сообщил ему? А может, даже доставлял послания в оба конца?

Арак, испуганно, взглянув на Марис, побежал, но она не стала его преследовать.

Этой ночью ветер с моря был порывистым и пронизывающим, но Марис шла не спеша. Она хотела, она должна была поговорить с Вулом, но пока не знала, с чего начать нелегкий разговор. Впервые ей казалось, что она понимает его, и родившаяся в ее душе симпатия к Однокрылому вселяла тревогу.

Она была зла на Арака, но, в отличие от Вула, не имела права на гнев. Испокон веков повелось, что летатель не в ответе за доставляемое им послание. Сама Марис ни разу не приносила известий, приводящих к чьей-либо смерти. Однажды, правда, она передала весть, получив которую Правитель тут же заключил незнакомую Марис женщину в тюрьму. Винила ли та женщина посланника? Прежде Марис даже не задумывалась об этом.

Она сунула руки в карманы, нахмурилась и, горбясь под порывами ветра, продолжила путь. Каков благодетель, этот Арак: донес на главу семейства и получил в свой дом дармовую рабочую силу!

Оказавшись рядом с таверной, где остановился Вул, Марис все еще не обрела согласия с собой. Внутри обветшалой таверны было сумрачно и сыро, явственно пахло плесенью; тлеющий очаг почти не обогревал главный зал; свечи на столах чадили. Вул играл в кости с тремя темноволосыми мускулистыми женщинами, одетыми в зелено-коричневую форму наемников, но, услышав голос Марис, оставил игру и подошел к ней со стаканом вина в руке.

Они уселись за свободный стол. Пока Марис говорила, Вул молчал, лицо его оставалось неподвижным. Она закончила, он едва заметно улыбнулся и сказал:

— Гостеприимство и радушие. И того, и другого у Арака — с избытком.

Он замолчал.

— И это все, что ты хочешь мне сказать? — Наконец спросила Марис.

На мгновение складки у рта Вула обозначились еще резче, глаза сузились.

— А на что ты надеялась, летатель? Полагала, я брошусь тебе на шею и спою хвалебную оду в твою честь?

Марис поразила его озлобленность.

— Я, пожалуй, ни на что не надеялась. Я лишь хотела, чтобы ты знал, что мне понятно, через какие испытания ты прошел, и теперь я твой союзник.

— Ты не годишься мне в союзники. Мне не нужны ни ты, ни твое понимание. Полагаешь, я в восторге оттого, что ты копалась в моем прошлом? Ну так вот, заруби себе на носу, что все, что произошло между мной и Араком, — только наше с ним дело, но никак не твое!

Вул, допив вино, щелкнул пальцами, бармен проворно пересек зал и поставил перед ним открытую бутылку вина.

— Ты хотел отомстить Араку и имел на это полное право, — упорствовала Марис. — Но ненависть к нему ты почему-то перенес на всех летателей. Тебе следовало вызвать на поединок Арака, а не Айри.

Вул не торопясь налил в стакан вина, отхлебнул.

— Вызвать на поединок Арака было бы, конечно, эффектно, но я его не вызвал, и на то были веские причины. Прежде всего в тот год, когда меня выставлял на Состязания «Воздушный Дом», Арак не владел крыльями. Его сын как раз вступил в Возраст, и Арак передал крылья ему. Два года назад сынок подхватил южную лихорадку и ушел в лучший мир, а крыльями вновь завладел Арак.

— Понятно, — сказала Марис. — А сына ты не вызвал потому, что вы были друзьями.

Вул невесело рассмеялся.

— Сынок был точной копией отца. Когда его похоронили в море, я не пролил ни слезинки. Да, мы играли вместе, пока он не подрос и не осознал, насколько превосходит меня по рождению. Нас частенько учили вместе, но совместные порки нас не сблизили. — Вул склонился к Марис. — Я не вызвал сына по той же причине, по какой не стал бы вызывать Арака, будь в тот год крылья у него. А причина проста. И сын, и отец хорошо летали. Что бы ты ни думала, не месть двигает мною. Крылья — моя цель. Крылья, и все, что получает к ним в придачу их обладатель. Айри была слабым летателем, и я отобрал у нее крылья. Я не знал о гибели ее брата — она прибыла на Состязания, и в этом был ее выбор. А вызови я Арака или его сына, непременно бы проиграл.