Татьяна Грай - Сайт фараона

— Ладно, сейчас что-нибудь придумаем, — и Елизавета Вторая вдруг хихикнула. Максим подумал, что и она, наверное, очаровалась внешностью мужичонки.

Открыв левую заднюю дверцу, Лиза-дубль сначала оценивающе глянула на груз, а потом решительно приказала, даже не потрудившись повернуться к Максиму:

— Давай-ка спихнем все это назад, поплотнее. Вот тут, у дверцы, как-нибудь пристроится.

Мадам Софья Львовна, воспользовавшись остановкой, выскочила в траву и брякнулась на спину, задрав к голубеющему небу все четыре лапы. Что уж там она хотела выразить этим жестом, понять было трудно, да и не до того. Наконец под твердым нажимом двух пар рук мешки, пакеты и коробки потеснились настолько, что в освободившуюся кроху пространства смог втиснуться мужичонка, чьи размеры, к счастью, и не требовали большего. Правда, при мужичонке был еще и лубяной короб, но его удалось затолкать под самый потолок с правой стороны салона. Короб оказался тяжелым, влажным на ощупь, и пахло от него грибами. Мужичонка пристроился за спиной Лизы-дубль, и над его головой навис холщовый мешок, наполненный под завязку чем-то мягким. Мадам Софья Львовна, откликнувшись на призыв Елизаветы Второй, впрыгнула в танк, и дорога снова стронулась с места под фасонистыми колесами.

Мужичонка первым нарушил молчание. Оглушительно шмыгнув носом, он заявил:

— Хорошая повозка. Как раз по нашим местам. Далеко едете?

— В Панелово, — негромко ответила Елизавета Вторая.

— Эк вас… — задохнулся мужичонка, но тут же опомнился и взял себя в руки. — Ну, каждый сам решает свой путь. А поворот на Клюквенку скоро, тут километров тридцать, не боле. А уж от поворота я, может, и сам как-нибудь доковыляю… а то, может, и до дома подвезете, да и в гости зашли бы, чайку попить, а?

— Чаек — штука хорошая, — неопределенно ответила Лиза-дубль и спросила: — Ты за тридцать километров за грибами ходишь? Не далековато?

— Ничего, мы привычные, — весело сказал мужичонка. — Так как насчет чайку?

— Ты же нас не знаешь, — напомнила ему Елизавета Вторая. — А в свой дом зовешь.

— Ну, да… хотя, конечно, я всю жизнь этим страдаю.

— Чем? — недоуменно спросил Максим.

— Да вот, как это поточнее-то выразить… внезапным приглашением гостей. А после не знаю, как дом отскоблить… Оставят после себя всякого, так и витает в воздухе, так и витает! Ну, вы-то уж точно люди чистые, я теперь в этом немножко научился понимать. В человеке ведь что главное? Внутреннее наполнение. Если много сору — от него дух идет и на чужих стенах оседает. И на чужие чувства давит. А если сору особо-то и нет, а так только, дорожной пыли немножко насело — ну, это другая история.

Максим усмехнулся и покачал головой:

— Витиевато рассуждаешь. Любишь красиво выражаться.

— Ну, мы тут, может, цицеронов с языка и не спускаем, — философически откликнулся мужичонка, — однако и в погреб за словом нам тоже лазить не приходится. Так как, зайдете на чаек?

— Посмотрим, сначала доехать надо, — бросила Лиза-дубль, сосредоточившись на управлении тяжелой машиной, поскольку под колеса вдруг начали прыгать моховые кочки и колдобины, наполненные черной тягучей водой, — словно дорога, хорошенько подумав, решила не пропускать синее чудище дальше — ни к Клюквенке, ни тем более к Панелово. Максим, полуобернувшись, краем глаза наблюдал за чудным мужичонкой, но тот извлек из-за пазухи свою основательную кепку, надел ее, натянув до самого носа, и вроде бы задремал, прислонившись спиной к горе упакованного барахла. Мадам Софья Львовна пристроилась на мягком мешке над мужичонкой, впритык к крыше синего чудища, и не спускала глаз с аэродромной плоскости головного убора. Интересно, подумал Максим, что она там углядела? Надо надеяться, не спрыгнет вдруг на огромную клетчатую тарелку…

Синее чудище уткнулось носом в очередную колдобину и завязло. Лиза-дубль чертыхнулась сквозь зубы и газанула. Но вся мощь четырехприводной конструкции оказалась бессильной перед оголтелой дурью российской дороги. Заглушив мотор, Елизавета Вторая распахнула дверцу и выглянула наружу.

— Ну все, — сказала она. — Надо что-то… бревна под колеса, что ли… а потом толкать. Иначе не выберемся.

Мужичонка тут же содрал с головы кепку (Максим подумал, что абориген, похоже, надевает этот клетчатый блин лишь в особых случаях, когда, например, нужно представиться незнакомым людям или хочется спать, а в глаза солнце бьет… в другие моменты кепка ему без надобности) и, затолкав ее за пазуху (почему она не мнется?…), неторопливо, с достоинством вышел на дорогу. Сунувшись под днище синего танка и оценив качество западни, мужичонка деловито сказал:

— Ну, это ерунда. Сейчас договоримся.

Максим хотел было спросить, с кем это он собирается договариваться, не с лешим же, но случайно глянул на Елизавету Вторую — и замер с открытым ртом. Лиза-дубль, уже вышедшая из машины и стоявшая рядом с ней, держась за дверцу, смотрела на мужичонку восторженно и немножко испуганно. И в огромных светлых глазах девушки Максим заметил нечто совершенно для него новое, непонятное… чего он никогда не видел в глазах других людей, он был уверен в этом, хотя и лишился памяти… Елизавета Вторая как будто узнала в мужичонке некое высшее существо… но это не имело никакого отношения к богам, творящим миры и сыплющим на головы нищим бедолагам небесную манную кашу… нет, Лиза-дубль видела превосходство другого рода, такое, перед которым преклоняются, но которому не кланяются… а лишь надеются обрести в будущих жизнях подобное…

Максим осторожно открыл дверь со своей стороны и увидел большую черную лужу. Измерять ее глубину собственными ногами ему совсем не хотелось, и он прикинул, сможет ли допрыгнуть до другого берега… в общем, ширина лужи не пугала. И в следующую секунду он уже стоял на обочине. Ему достался островок, не заросший травой, а наоборот, совершенно голый, покрытый песком и мелкими колючими камешками. Следуя примеру спутников, он заглянул под синий танк, и долго стоял, согнувшись, совершенно не понимая, как это Елизавета Вторая могла зарулить в подобную ловушку… с закрытыми глазами ехала, что ли? Как вырытые по заказу, под колесами темнели четыре наполненные густой грязью ямы. Днище синего чудища почти село на землю, а передний бампер уперся в замшелый шишак высотой в полметра, не меньше. Н-да, и с кем теперь договариваться? Сбегать в эту самую Клюквенку за трактором? Если он там имеется. Или собрать все наличные лошадиные силы… Его размышления прервал голос мужичонки:

— Ты, девица, воротись за руль. Я тут сам справлюсь. А молодому человеку лучше отойти подальше, он по своему беспамятству только лишним грузом на дело ляжет. Да и с памятью он бы тут не сгодился. Не тот калибр.