Игорь Забелин - Пояс жизни

Батыгин же, уходя, сказал неожиданное.

- Можно стремиться к сколь угодно обширным знаниям, но накопление их должно быть подчинено какой-нибудь большой сквозной идее. У вас же, честно говоря, я не замечал вот такой руководящей идеи. Сами по себе знания имеют очень небольшую ценность. Неизмеримо важнее умение применять их в работе, в творчестве. - Батыгин тоже посмотрел на объемистые справочные издания. Учитесь критически относиться к каждой строчке в книге. Безоговорочно верить можно только природе. Она не ошибается, - это Батыгин сказал с усмешкой, и Безликов невольно насторожился.

"С какой стати Батыгин говорит ему об этом? - думал он. - Природа не ошибается!"

Но потом благодушное настроение вернулось к Безликову и более уже ничем и никем не нарушалось до конца полета. "Никем" - потому что даже неугомонный врач-психиатр Нилин, после того как Безликов был зачислен в состав экспедиции, оставил его в покое...

Уже больше двадцати дней находился в полете астроплан Батыгина, и люди настолько привыкли к новым, необычным условиям существования, что теперь все чувствовали себя как дома, никто не нарушал строгого распорядка, как это случалось иногда в первые дни. Каждый делал свое дело, в точно определенное время являлся завтракать, обедать и ужинать, а затем укладывался спать, потому что свет выключался сразу во всех неслужебных помещениях звездолета...

Денни Уилкинс спал, и если бы кто-нибудь подошел к нему, то услышал бы спокойное тихое дыхание, дыхание человека, спящего глубоким сном.

Проснулся Денни Уилкинс внезапно. Он не пошевельнулся, даже дыхание его оставалось тихим и ровным, как прежде. Он только чуть-чуть приоткрыл глаза и настороженно прислушался. Сознание включилось немедленно, словно он и не спал. В абсолютной тишине слышалось лишь ровное дыхание людей. Денни Уилкинс узнавал всех по дыханию - все лежали на своих местах и все спали. Он припомнил, как укладывался вечером, как засыпал, - ничего необычного не случилось.

А между тем проснулся Денни Уилкинс от ощущения близкой опасности. Он и сейчас чувствовал ее, словно кто-то стоял за спиной.

Денни Уилкинс справился с нервами. Он понимал, что непосредственно сейчас ничто не может ему угрожать. И все-таки что-то угрожало. Денни Уилкинс верил этому профессиональному чувству опасности - оно не раз спасало его. Но что может угрожать ему?.. Он до мельчайших подробностей восстановил в памяти все разговоры за минувший день. Нет, ничего подозрительного не произошло. Даже если бы кто-нибудь бросил на него излишне пристальный взгляд - он отметил бы и это. Но для всех астронавтов он уже давно был хорошим знакомым, простым, веселым, общительным парнем; они не только называли его "товарищ", но и действительно считали товарищем. А с некоторыми из них у Денни Уилкинса завязались отношения, похожие на дружбу, ту самую дружбу, которую он не понимал, в существование которой не верил. Забавно все получилось у него. Он пришел в коммунистическую страну как враг, начал с убийства, а потом, сам не ожидая того, встретил любовь, узнал, что такое дружба... Денни Уилкинс усмехнулся. Что и говорить, судьба его сложилась более чем странно!.. В конце концов люди, с которыми его столкнула судьба, - действительно славные люди, и заняты они замечательным делом. Будь он просто Денни Уилкинсом, а не агентом под кличкой "Найденыш", он, пожалуй, сам увлекся бы их замыслом!

"Да, решение не уничтожать их - правильное решение, - подумал он. Пусть спокойно занимаются своим делом. Я никогда не включу эту проклятую адскую машину".

Подумав это, он тотчас сообразил, отчего проснулся: его разбудил страх перед миной, которую он пронес в звездолет... Странно! Он же выключил ее, обезвредил... Это было нелегко, он знал, что может подорваться, но все-таки выключил. Чего же испугался он теперь?.. "Бояться нечего, сказал он себе. - Совершенно нечего". Но страх не проходил. Денни Уилкинс просунул руку под матрац и притронулся к мине. Она была гладкой, тепловатой, и Денни Уилкинсу показалось, что пальцы его ощутили какое-то едва уловимое движение, тончайшую вибрацию. Он не отдернул руку, он продолжал тщательно обследовать мину, и ему казалось, что пальцы продолжают ощущать глубоко скрытое таинственное движение.

"Ерунда, - сказал себе Денни Уилкинс. - Чистейшая ерунда. Шалят нервы".

Он снова прикрыл мину и устроился поудобнее на койке. Но заснуть ему не удалось. Неужели Герберштейн в чем-то обманул его? Как будто шеф всегда неплохо относился к нему. "Неплохо относился! - тотчас усмехнулся про себя Денни Уилкинс. - Он ни перед чем не остановится. Мог и обмануть".

"Нужно держать себя в руках, - подумал Денни Уилкинс. - Не стоит зря трепать нервы. На худой конец - трах! - и готово. Охнуть не успеешь".

Незадолго до общего подъема он забылся коротким сном, однако и днем его не покидало ощущение смутной тревоги.

Следующая ночь выдалась еще тяжелее. Снились кошмарные сны, было трудно дышать и казалось, что грудь вот-вот разорвется. Денни Уилкинс заставил себя проснуться и повернулся на спину. Было жутко, отчего-то тоскливо, и он едва не поддался отчаянию...

"Избавиться бы от мины, - подумал Денни Уилкинс. - Но как от нее избавишься?.. За окошко не выбросишь!.."

Тревожно, тяжело спали и соседи по каюте - кто-то бессвязно бормотал, слышались стоны. Неровно, всхрапывая, словно заглатывая воздух, дышал Лютовников, спавший у противоположной стенки. Потом он вскрикнул, и Денни Уилкинс перестал слышать его дыхание.

Снова Денни Уилкинс заснул только под утро. Разбудили его страшные слова:

- Умер Лютовников.

В их каюте собралось уже много народу, и Денни Уилкинс не видел койку Лютовникова - ее загораживали спины.

- И Батыгину ночью было плохо, - сказал врач. - Пришлось уколы делать. Какая-то странная ночь была... А Лютовников даже не проснулся...

- Он же ничем не болел, - говорил Костик о Лютовникове, и голос его звучал печально-печально. - Два года мы почти каждый день виделись с ним. Он никогда ни на что не жаловался.

- Может быть, летаргия? - спросил кто-то с надеждой.

- Какая там летаргия, - ответил врач. - Сердце. Только сердечники так умирают - заснул и не проснулся.

Вошел, тяжело ступая, Батыгин. Все посторонились, пропуская его. Он опустился на край койки и долго сидел, ни слова не говоря. Потом он поднялся и также молча направился к двери.

- Вскрывать будем? - спросил врач у Батыгина.

- Нет, зачем же. Приборы зарегистрировали резкое изменение космических силовых полей. От этого и на Земле увеличивается количество инфарктов. Связь с электрическими зарядами тела - так, кажется, объясняют, - Батыгин сделал слабый жест в сторону врача. - Станислава Ильича придется опустить в люк. Иного выхода нет.