Василий Головачёв - Искатель. 1997. Выпуск №6

Бой закончился. Длился он всего полминуты.

Матвей одернул пиджак, бросил взгляд на зрачок телекамеры, стерегущей обстановку в приемной — охрана у телемонитора вот-вот должна была поднять тревогу, — и вошел в кабинет президента.

Он ожидал увидеть огромное роскошное помещение — под стать амбициям государей всех маленьких княжеств, — со стенами из розового гранита, с мраморным полом, лепниной по потолку и стенам, золотыми светильниками и люстрами, мебелью под французский ренессанс или готику Италии, но увидел довольно скромный по размерам деловой кабинет с ультрасовременным убранством. Кабинет был обит деревом, правда, не дешевым — карельской березой, имел зеркальный потолок, паркет, несколько шкафов со стеклянными дверцами, где на прозрачных полках лежали образцы холодного оружия, и мебель дизайна французской компании Ligne Roset: элегантный стол с непременной вставкой компьютера, кресло с пневматическими подлокотниками, меняющее положение спинки и сиденья в зависимости от позы седока, стулья из алькантары с мягкой спинкой, насборенной, как шкура бегемота, телесистема «Шарп» в углу размерами метр на полтора, светильники, вырастающие из стен и стола, как бутоны цветов.

— Сделано по заказу в Бриоре, под Лионом, — раздался голос человека, стоящего со сложенными на груди руками перед столом лицом к двери и наблюдающего за вошедшим. — Нравится?

Человек был одет в отлично сшитый костюм в крупную фиолетово-зеленую полоску, ослепительно белую рубашку с зеленым галстуком, лаковые штиблеты, носил аккуратные усики, имел блестящие черные волосы и был «закрыт», как сейф, но в черных глазах его проскальзывали искры иронии, ума, снисходительности, силы и враждебности. Это был президент и он же координатор Союза Неизвестных Ичкерии Везирхан Шароев.

Матвей перешел на гипервидение, отметил замаскированные дубовыми панелями секретные выходы из кабинета, один из которых вел на крышу дворца (лифт, две короткие лестницы), второй уходил вниз, в подвал, вернее, в бункер, укрепленный так, что мог, наверное, выдержать прямой ядерный удар, в столе президента обнаружил целый арсенал, причем оружие было встроено не только в тумбы стола (два пулемета с автоматической подачей патронов), но и в стены (баллоны с усыпляющим газом), однако сам Шароев оружия не имел, и Матвей спокойно повернулся к нему спиной, закрывая дверь на ключ. Шароев наблюдал за ним, склонив голову на плечо, и выжидательно молчал.

— Отмените тревогу, — негромко сказал Матвей.

— Вы великолепны, Соболев, — серьезно сказал Шароев. — Я наблюдал за вами во время вашего… м-м… разговора с моим министром. Честно признаюсь, не ожидал такой прыти. Кстати, и не сразу узнал. Очень хорошая маскировка, мастерская. Вот почему мои следопыты не взяли вас в аэропорту. Впрочем, удивляться нечему, вы ведь профессиональный контрразведчик, не так ли?

— Отмените тревогу, — повторил Матвей, чувствуя неприятное давление на мозг. Шароев пытался пробить его блок и подчинить волю.

— А никакой тревоги не будет, — улыбнулся Шароев. — Мы вас ждали, о возможностях наслышаны, так что все варианты просчитали. Шансов уйти отсюда у вас нет. Вернее, есть, но только в том случае, если мы договоримся.

— Я могу уйти в любой момент, — равнодушно сказал Матвей. — Несмотря на ваши пулеметы и газовые пакеты. У вас два замаскированных выхода, один ведет на крышу, где всегда стоит вертолет, второй — в бункер под зданием дворца, откуда можно по тоннелю добраться до спецгаража с бронированным автомобилем.

Улыбка президента несколько потускнела. Он снял руку с груди, опустил ее к столу, и в тот же момент Матвей метнул стилет. Тонкое лезвие молнией пересекло кабинет, пригвоздило рукав пиджака Шароева к столу и одновременно пронзило скрытую кнопку, включающую неизвестную электрическую систему. Шароев, не успев отклониться, посмотрел на рукав, потом на Соболева, укоризненно покачал головой. Выдернул стилет, повертел в пальцах.

— Красивая иголка. Что это вы такой нервный, Соболев? Я только хотел приказать секретарю сварить кофе. Присядьте, расслабьтесь. Ваше умение воина впечатляет, но не более того. Мы люди серьезные и можем поговорить без подобного рода эффектов.

— Разговора не получится, пока вы не отпустите заложника.

— Василия Балуева? Он государственный преступник. Проник на территорию суверенного государства с целью…

— Оставьте, — перебил президента Матвей, прислушиваясь к тишине за дверью и понимая, что они с Тарасом чего-то не учли. — Вы прекрасно знаете, что весь этот дикий поход был заранее спланирован. Балуев — только исполнитель, заложник генеральских и ваших расчетов. Отпустите его, иначе…

— Что иначе? — с любопытством склонил голову к плечу Шароев. — Вы же в патовом положении, ганфайтер. Убьете меня — в чем я сомневаюсь, — погибнете сами, да и вашего друга не выручите.

Матвей вышел в меоз и без предупреждения нанес мощный оглушающий пси-удар по сознанию президента, смявший внешнюю витальную оболочку его защитного пси-блока. Координатора Союза Трех шатнуло. Он побледнел, вцепился руками в стол, в глазах на мгновение мелькнула растерянность, сменившаяся хищным блеском. «Волк», — пришло на ум сравнение.

— Выпустите Балуева, — раздельно повторил Матвей, не спуская с его лица ледяных глаз. — Немедленно!

Президент Чечни потер лоб, мимолетно подумав, что они переоценили свои силы и не просчитали складывающуюся ситуацию. Отвернулся, обошел стол и сел в податливо просевшее кресло. Нажал клавишу селектора:

— Ходжиакбар? Выпусти пленника.

— Минуту, — поднял руку Матвей. — Пусть Балуеву дадут трубку, я хочу сказать ему пару слов.

— Дайте ему телефон, — распорядился Шароев.

Через несколько минут динамик селектора донес флегматичный голос Василия:

— Кому я там еще понадобился?

— Привет, Баловень, — сказал Матвей. — Жив, здоров?

— Это кто? Соболев?! Какого хрена ты здесь делаешь?!

— По голосу слышу, что ты в порядке, — улыбнулся Матвей. — Не скажешь, зачем тебя сюда занесло?

— Они меня купили, — после недолгого молчания мрачно ответил Василий, имея в виду, очевидно, Первухина и Ельшина, передразнил кого-то из них: — «Это не наказание и не месть, капитан, это восстановление справедливости…» В общем, ты был прав.

— Хорошо, что ты это понял.

— Поздно понял.

— Лучше поздно, чем никогда. Сейчас тебя выпустят, довезут до аэропорта и посадят в самолет. Понял?

Пауза.

— Понял.

— Го-ёдзин. Понял?

Еще пауза.

— А ты как?