Роберт Рид - Жизненная сила

Глаза Миоцен метали молнии.

Но Тилл по-прежнему не обращал на нее внимания.

- Мы здесь потому, что Строители обратились к капитанам. Они заманили капитанов в это великолепное место и заставили остаться, тем самым доставив им честь родить нас!

- Это сумасшествие, - пробормотала Миоцен.

А Уошен все вглядывалась в толпу, ища Дью. И снова и снова узнавала его черты в лицах Бродяг, в их серых глазах, в их нервной энергии. Но самого Дью не было видно нигде. А он был им нужен, нужен как посредник между двумя культурами, который знал очень многое и мог помочь любой стороне… Почему же именно его не пригласили на это действо?

И холодный страх взял Уошен за горло.

- Я знаю, откуда ты набрался этой чепухи, - вдруг закричала Миоцен и, шагнув к Тиллу, воздела руки к небу. - Это ясно. Ты был мальчиком и где-нибудь наткнулся на работающий артефакт. Так!? И он показал тебе этих Унылых, и ты придумал дурацкую историю… эту чушь о возрождении Строителей…. И возомнил себя центром всего… Универсума!

Тилл усмехнулся почти с жалостью. Миоцен подняла руки еще выше, медленно описала ими круг и с нечеловеческим гневом воскликнула:

- Пойми! Все это ложь! Тишина.

- Я не находил никакого артефакта, - спокойно покачал головой Тилл и в свою очередь заявил: - Я был в джунглях один, когда дух Строителей явился ко мне. Это он рассказал мне о Корабле и об Унылых. Он показал мне все, что содержится в этом сосуде и даже больше. И это он пообещал мне, что когда закончится этот долгий день - а он все равно закончится, - я узнаю свое назначение, равно как и ваше…

Его голос лился над молчанием толпы. Локи отключил шнур от сосуда и, глядя на Уошен, сказал ей своим спокойным деловым голосом:

- Мы привезли обычную плату, как всегда, на Случайную.

Миоцен взревела:

- Что это значит? Обычную плату? Да это лучший артефакт из всех!

Бродяги смотрели на нее с плохо скрываемым презрением.

- Это единственный работающий, с полной памятью! - Вице-премьер потрясала кулаками в воздухе. - Остальные - просто пустые безделушки!

- Именно так, - неожиданно поддакнул Тилл, и вперед вышел Локи, будто вождь сам был выше того, чтобы опускаться до объяснений.

- Сосуды, как правило, являются загадками. Они несут в себе души Строителей, а те, которые вы нам продавали, были пусты, потому что их обитатели нашли себе место получше.

И при этих словах Тилл снова надвинул на лицо свою разрисованную кровью и мочой маску, скрывавшую все, кроме его блестящих глаз.

И все Бродяги повторили за ним это движение, и рябь, охватившая амфитеатр, передалась до самого верха черных склонов. А Уошен осталось только гадать, был ли этот грандиозный спектакль устроен для всех десятков тысяч Преданных или же только для двух старых и особо упрямых капитанов.

К ней подошел Локи с закрытым лицом. От какого-то неясного предчувствия у нее пересохли губы.

- Где он? - прошептала Уошен.

И глаза ее сына смягчились и потеплели.

- Теперь его душа везде, - ответил он и широко обвел рукой жесткую железную землю.

- Везде?

- Уже восемь лет. - В голосе Локи звучала печаль, и скорбь сквозила в его движениях. - Было большое извержение, и оно забрало его.

Уошен не могла ни говорить, не шевелиться. Теплая рука коснулась ее локтя, и заботливый голос спросил:

- С тобой все в порядке, мама?

Уошен перевела дыхание и сказала правду.

- Нет, не в порядке. Мой сын. - чужак, мой возлюбленный Мертв, и как же, черт побери, у меня должно быть все в порядке!?

Она вырвала руку и отвернулась.

А в это время Миоцен, холодная, рассудительная, никого не любившая Миоцен, упала на колени, стиснув руки перед залитым слезами лицом. Вот чем кончилась их столь многообещающая миссия. Миоцен умоляла.

- Тилл, - гневно и страстно просила она. - Я виновата, очень виновата, мой мальчик! Я была неправа, ударив тебя тогда… прошу, попытайся простить, умоляю… прости…

Но Тилл лишь на секунду наклонил голову, так ничего и не сказав.

Больше того, он отвернулся, собираясь уйти, и тогда Миоцен использовала свою последнюю карту.

- А я люблю Корабль, да, люблю! - кричала она ему и всем вокруг. - Вы были неправы тогда, как неправы и сейчас. Я люблю и забочусь о Корабле гораздо больше, чем вы даже можете себе представить! И я всегда буду любить его больше, чем тебя, неблагодарный подонок!

Глава двадцать первая

Капитаны и появившиеся на Медулле архитекторы создали Великий Храм. На протяжении тысячи лет над его воплощением трудились лучшие художники, и всякий взрослый Преданный отдавал его созданию свое время и , свои руки. Поэтому Великий Храм, даже еще не будучи законченным, представлял собой великолепное зрелище. Шесть позолоченных куполов создавали идеальный круг. Грациозные параболические арки тонированной стали поддерживали их, поднимаясь все выше и выше. Центральная башня была вообще самым высоким строением на Медулле - и самым глубоким. Ее основание уходило на целый километр в глубины холодного железа, где находился резервуар чистейшей воды.

Кроме того, в этом Храме было предусмотрено некое чудо. Любой случайный нейтрино, залетевший в его высокое пространство, сталкивался с направленными атомами, и в результате происходившего при этом взрыва возникал красивый пучок света. Это давало возможность священникам Нового Храма утверждать, поучая приходящих туда детей, что Медулла оссиум есть лишь малая часть более могущественного, величественного Творения, не видного глазу, но открывающегося верующему уму.

Перебежчик от Бродяг попросил однажды провести его в Храм, что, впрочем, было естественно.

Но Вице-премьер, просматривавший рапорты и протоколы всех официальных допросов, пришел к выводу, что эта измена Бродяги далеко не так очевидна, как кажется.

Администратором Храма была нервная женщина. Эта ответственная должность и так доставляла ей множество хлопот, теперь же, ввиду такого непредвиденного события, она и вовсе начинала терять контроль над собой. Она встретила Миоцен и без того-то невзрачная в своей серой робе, да еще и с мученическим выражением на усталом лице. Вслед за хриплым «мадам» и дежурным поклоном администратор пробормотала, что такой визит большая честь, хотя на самом деле с гораздо большим желанием посетовала бы на то, какая хлопотная и нервная у нее должность.

Но Миоцен не дала ей ни минуты времени на подобные раздумья.

- Вы выполняете колоссальную работу, - резко и даже не очень вежливо сказала она.

- Да, мадам.

- Так держать! - завершила Миоцен свое приветствие, тем самым напоминая своей подчиненной, что малейший шаг в сторону от темы есть нарушение субординации, и затем более мягко поинтересовалась: - Где наш гость?