Джордж Макдональд - Лилит

Я знал, что дети умеют поразительно быстро исчезать с дороги - великаны научили их этому; но, когда я приподнялся и осмотрелся вокруг (а вокруг был пустой лес, и кустов поблизости не наблюдалось), и не обнаружил ни рук, ни ног, прячущихся детей, я застыл, вытаращив глаза от удивления.

Солнце садилось и быстро сгущалась темнота, когда я услышал пение множества птиц. Я прилег послушать их, твердо уверенный в том, что, если я оставлю в покое спрятавшихся детей, на долго их не хватит, и вскоре они появятся снова.

Пение переросло в настоящий маленький шторм из птичьих голосов.

"Это наверняка дети все устроили! Но как они смогли заставить птиц петь?" - сказал я себе, пока лежал и слушал.

Тем не менее вскоре где-то наверху, на дереве, под которым стояли мои слоны, я заметил легкое движение среди листьев и присмотрелся к нему более внимательно. Внезапно на темном фоне листвы появились светлые точки, пение прекратилось, и взрывом детского смеха треснул воздух. Со всех сторон появились светлые точки в листве - на деревьях было полно детей! Заливаясь хохотом, они стали спускаться вниз, и некоторые прыгали с ветки на ветку с такой скоростью, что я с трудом мог убедить себя в том, что они при этом не падают. Я оставил свою подстилку, и тут же меня окружили - ликуя оттого, что цель их веселой шутки столь удачно поражена. С величавым достоинством слоны удалились на отдых.

- Но отчего же, - сказал я, когда улеглась немного их бурная радость, я не слышал прежде, чтобы вы пели, как птицы? Даже когда я понял, что это были вы, я с трудом мог в это поверить!

- Ах, - ответил один из самых веселых, - но мы же не были тогда птицами! Мы были бегающими созданиями, а не летающими! Раньше мы прятались в кустах, но потом мы перебрались в место, где кустов нет, только деревья, и поэтому стали строить гнезда. А когда мы стали строить гнезда, то превратились в птиц. А раз уж мы превратились в птиц, то и должны вести себя, как птицы! Мы попросили их научить нас петь по-птичьему, и они нас научили, и теперь мы и есть самые настоящие птицы! Пойдем, я покажу тебе мое гнездо. Оно не слишком большое и не годится для короля, но его вполне хватит для того, чтобы король мог посмотреть на то, как я в нем сижу!

Я ответил, что не смогу подняться на дерево в темноте, если не буду видеть дороги; а вот когда оно взойдет, я попробую.

- У королей редко бывают крылья! - добавил я.

- Король! Король! - закричал один из них. - А вот, знаешь, ни у кого из нас тоже нет никаких крыльев, - зачем они нам, эти дурацкие крылья? Руки и ноги намного лучше!

- Это правда. Я могу подняться без помощи крыльев - и принести соломы для своего гнезда!

- Точно! - ответил он и удалился, посасывая палец.

Мгновение спустя я услышал, как он зовет меня из своего гнезда, откуда-то с высоты огромного орехового дерева.

- Приходи посмотлеть, король! Спокойной ночи! Я спу!

И я больше не слышал его до самого утра, когда он разбудил меня.

Глава 33

РАССКАЗ ЛОНЫ

Я устроился под деревом, и одна за другой, группами, дети оставляли меня и забирались в свои гнезда. Они всегда были по ночам такими усталыми и такими свежими утром, что они одинаково радостно отправлялись спать и просыпались поутру. Я же, несмотря на то, что тоже устал, прилег, но спать не стал, так как Лона не попрощалась со мной, и я был уверен, что она придет.

Я боялся, что, когда снова ее увижу, из-за ее сходства с принцессой не смогу относиться к ней по-прежнему и буду видеть в ней только дочь той матери, о которой говорил мне Адам. Но в этой девочке слепящая красота Лилит была мягче из-за того, что Лона была еще ребенком, и глубже из-за ее чувства материнства.

"Может, она занята сейчас, - подумал я. - с ребенком той женщины, которую я встретил, когда та бежала из Булики?"

Ведь и ему, как она не раз говорила, будет недостаточно половины матери.

Она пришла наконец, села рядом со мной, и, после нескольких минут молчаливой радости, когда она занималась в основном тем, что поглаживала мои руки и лицо, стала рассказывать мне обо всем, что случилось с тех пор, как я ушел от них. Пока мы разговаривали, появилась луна, и, появляясь среди листвы то тут, то там на короткие мгновения освещала прекрасное лицо девочки - осиянное думой и заботой о тех, кого до сих пор спасала и хранила ее любовь. Как такое дитя могло родиться у такой матери - была ли она простой женщиной, или принцессой, трудно было понять, но тогда у нее, к счастью, были два родителя, а точнее говоря - все три! Она покорила мое сердце тем же, что ей было приятно во мне, а я полюбил ее, как существо, которое достигло всего того совершенства, на которое может быть способен человек, только что вышедший из детского возраста. Я понял теперь, что я любил ее уже тогда, когда оставлял ее, и что надежда повидаться с ней снова была с тех пор моей единственной радостью. Каждое слово, которое она произносила, казалось, проникало прямо в мое сердце, и, так как было чистой правдой, делало и его чище.

Она рассказала, что, когда я покинул фруктовую долину, великаны начали верить чуть больше в существование их соседей и из-за этого стали относиться к ним более враждебно. Иногда Малютки видели, как великаны бешено что-то топчут, когда тем казалось, что они обнаруживали признаки присутствия детей. А дети тем временем стояли где-нибудь поблизости и смеялись над их глупой яростью. Вскоре, однако, их злость нашла себе более практичный выход - они стали уничтожать деревья, на которых росли фрукты Малюток. Эти происки заставили их маму задуматься над тем, каким особом они могли бы дать им отпор. Однажды ночью она послала одного из самых внимательных детей послушать, о чем говорят их соседи, Лона узнала, что они думают, будто я прячусь где-то поблизости и хочу, лишь только соберусь с силами, подкрасться к ним в темноте и убить их спящими. Из этого она сделала вывод, что единственный способ избежать уничтожения - заставить великанов поверить в то, что они покинули это место. Малюткам следовало переселиться в лес подальше от жилищ великанов, но не так далеко, чтобы они не могли добраться до своих деревьев, которые им теперь придется навещать по ночам. Главным возражением против того, чтобы переселиться в лес, было то, что подлеска, который мог бы стать их убежищем, а в случае необходимости и укрытием, там не было, или же он был слишком редок.

Но она сообразила, что Малютки могут найти убежище там же, где птицы. Они легко находили общий язык с любыми живыми существами, им было легко освоиться среди диких созданий: так отчего бы им тогда не укрыться от холода и врагов на верхушках деревьев? Чем прятаться в редком подлеске, не лучше ли перебраться в листву на верхних ярусах? Не лучше ли вить гнезда там, где не придется прятаться в норах и рыть укрывища? Всему, что умеют птицы, кроме, конечно, умения летать, Малютки могли легко обучиться.