Николай Басов - Экспансия

– Он получил наше целеуказание, сказал, что за неделю подготовится и сделает.

– Неделю? Я правильно расслышал? – Рост начинал, кажется, кипеть, но показывать еще не хотел, сдерживался. – Они не понимают, что за неделю мы потеряем более двухсот человек или даже больше, если что-то пойдет не так, как хочется?

– Они, кажется, вообще не рассматривают потери пурпурных на марше как большую беду, – грустно высказался Серый. – Почему-то не принимают этого в расчет.

– А если у нас тут восстание снова вспыхнет? – поинтересовался Смага. – Теперь-то они аглоров не слишком боятся, привыкли, да и выбора у них особого нет…

Ростик пристально посмотрел на него, Смага замахал руками, показывая, что больше не будет.

– Ну, может, пораньше справится, – не слишком уверенно отозвалась Лада. – Он же все-таки твой друг, и общую ситуацию до него донесли, вдруг постарается поспешить?

– Как он планирует меня подхватить, чтобы я показал ему?.. – начал Ростик.

– Он прислал послание в Белый дом, где утверждает, что от мороза стекло капсул стало слишком хрупким, что бомбить тут придется на специальной машине, уже зараженной всякими ядами, и экипаж должен быть в войсковых химкомплектах. – Изыльметьев был этому, кажется, даже рад. – Назвал на всякий случай свою частоту для связи и сообщил, что тебя они подхватывать не собираются. Якобы эта операция требует экипажа с особыми навыками, которыми ты, командир, не обладаешь.

– У нас и радио нет, – все-таки не сумел смолчать Смага.

– Рация у нас имеется, – отрезала Лада, – на всякий случай. Только слабенькая и… как всегда, тут бесполезная.

– Та-ак. – Ростик был удручен. – Кажется, ребята, нас задвинули за угол.

– Может, к лучшему? – спросил Катериничев. – Ты же обозначил им район, где бомбиться.

– Надо бы слетать туда, – вздохнул Ростик. – Просто торопился очень, и целый день не хотелось тратить… Но лучше бы все-таки слетал.

– Да, еще они требуют, чтобы во время бомбежки ты там не показывался, чтобы вообще никто из наших там не крутился, – добавила Лада. – Эти бомбы стали слишком опасны, а высоты в три-четыре сотни метров может не хватить, чтобы мы не наглотались этой гадости.

– Что-то слишком уж Бабурин развел… безопасность. Ладно, не хотят – не надо. Главное, чтобы все-таки сделали свое. Что еще?

– От Таисии Васильевны тебе привет, – неожиданно грустно сказала Лада. – И от твоей прежней жены тоже, спрашивает, как Ромка, я ее уверила, что парень – молодец и что я из него настоящего пилота сделаю.

– Что еще?

– Лекарства от простуды привезли, – буркнул Изыльметьев. – Я уже попросил ребят Марты их перегрузить на платформу к больным.

– Так-таки от простуды? – не поверил Ростик.

– Ну, они сказали, что оно от переохлаждения и обморожения тоже помогает. Правда, что и как – не уточнили. Только назвали дозу – две таблетки в течение суток взрослым и по половинке – детям.

– Ладно, отдыхайте, завтра в вычисленный район смотаемся, пока его не разбомбили, – решил Ростик.

На следующий день, когда основной караван уже двинулся по маршруту, Рост забрался в кабину легкой лодочки, улыбнулся Ладе, которая по-прежнему была хмурой и непонятной, и приготовился.

Взлетели легко, подняв вихри снежной крупы, закрывшие ближайшие повозки. Ростик даже удивился такому старту, уж слишком нервно и избыточно мощно все получилось. Микрал даже рыкнул что-то непонятное от котла, но Лада его не слушала, ее что-то грызло. Рост не стал в нее вчитываться, захочет – скажет, не захочет – так тому и быть. Он и сам-то не слишком уверенно себя чувствовал.

Заснеженная степь под машиной стала привычно разворачиваться дальше, дальше… Конца ей не было, по крайней мере за то время, что Рост не летал, у него опять, уже в который раз, возникло чувство страха перед этим пространством, именно перед пространством, а не перед боноками или холодом. Его сознание отказывалось воспринимать эту беспредельность, глаза не видели ничего дальше пятидесяти километров, хотя воздух был чист и прозрачен, как бывает тут, должно быть, только зимой. Летом-то тут и пылевые тучи ползали, поднимаясь уж точно выше полетного потолка их машины, и дождики, вероятно, крапали чаще, чем в том месте, куда перенесло Боловск, все-таки вон сколько тут речек и болотин.

Лада твердой рукой вырулила на курс вдоль третьей по счету реки, которая темно-серыми штрихами нарисовалась на севере.

– И как ты ее разглядела? – удивился Ростик.

– Привычка, – буркнула Лада. Посмотрела на него, вздохнула. – Поработать рычагами не хочешь? А то ведь забыл, наверное, каково нам приходится.

– Ты лети давай, если почувствую, что устаешь, помогу, конечно. Но не раньше.

– Строгий ты, даже с избытком.

Рост хотел промолчать, но, так как им предстояло полдня крутиться над этим снежным пространством и лучше было не отмалчиваться, выдавил:

– Какой есть.

Река понемногу приближалась, Лада вела антиграв, словно танцевала на паркете, словно вчера и не перегоняла нагруженную машину за полторы тысячи километров или лишь немногим меньше, что им же удалось срезать над Водным миром. Хотя бы и с таким помощником, как Изыльметьев.

Ростик порылся в карте, вроде бы все было правильно и хорошо. Они действительно должны были накрыть обозначенный им маленький овал, и довольно скоро, часа через четыре, может, чуть раньше. Рассматривать внизу действительно было нечего, даже караван остался слева и сзади, его могла теперь видеть только Лада, и то, если привстанет с пилотского кресла и приникнет к окошку.

Котел сзади ощутимо грел воздух, Рост расстегнул офицерский бушлат, снял танкистский подшлемник, в котором в последнее время привык ходить, как в шапке. Главное удобство заключалось в том, что Василиса его отлично научилась стирать и, пока высыхал один, выдавала Ростику второй, чистый. Она вообще была чистюлей, каких поискать, вспоминая изрядную грязь, которая обычно царила в городах пурпурных, Рост только удивлялся этой особенности своей денщицы.

– Микрал, ты как там? – вдруг выкрикнула Лада. – После вчерашнего не устал? А то нам, может быть, долго там крутиться придется.

– Не-а, съес'т мног скус, здрв.

– Вот и ладушки. Раз вчера наелся, значит, сегодня в форме. – Она посмотрела на Ростика. – Уверен, что не хочешь погреться?

– Топка греет. – И тогда Ростик решился. – Знаешь, Ладушка, я должен признаться… В общем, пока вас тут не было, у меня с Василисой… – Как продолжить, он не знал. – Наверное, я распущенный и к тому же совсем… один оказался.

Лада молчала долго, даже с каким-то ожесточением.

– Понравилось тебе? – вдруг спросила она.