Владимир Васильев - Лик Чёрной Пальмиры

— Правильно делаешь, — снова похвалил Завулон. — Беспокойство обостряет внимание. А внимание нам в ближайшие времена ой как понадобится. Кстати, — Завулон неожиданно резко изменил тему разговора, — на этом корыте удочки есть?

— Удочки? — слегка опешил Озхар — Есть, наверное. А что?

— А не махнуть ли нам на Кинбурн, на рыбалочку? Так, для профилактики… Заодно и Тамару уберем из Одессы — пусть Гесеровы эмиссары поломают головы, зачем мы это сделали. Дня на три

— Я не поеду, — предупредил Юрий — У меня билет на утренний рейс.

— Как хочешь…

— Так что, озадачить капитана? — спросил Озхар, собираясь вставать. Лайк предложил:

— Давайте утром двинем? Я Ефиму велел утром предстать. У меня даже мобильника нет.

— Утром так утром. — Завулон протяжно зевнул — Ладно, кто как, а я в койку. Как койки на кораблях называются?

— Не знаю. Когда я у Шведа на яхте спал — называли гробом, — поведал Озхар.

— Очень хорошо. Хотя больше подошло бы вампиру. — Завулон хохотнул. — Ну и где тут ближайший фоб?

— Пойдемте, покажу. — Озхар наконец-то встал. Встали и остальные.

Над гидрофойлом колыхалось ночное небо.

— Рули к причалу, — велел Озхар капитану спустя несколько минут. — А завтра подберем кое-кого и на Кинбурны, на рыбалку.

— Сделаем! — бодро заверил капитан.

— Спокойной ночи…

— И вам…

Глава десятая

Швед с Ефимом и Геной явились к причалу под утро, когда все мирно отсыпались по каютам. Ефима от выпитого заметно качало, отчего он беспрестанно хихикал и гнусаво сообщал каждому встречному: «Штормит сегодня!» Швед осоловело щурился на свет и изредка громко икал. Гена выглядел трезвее остальных, зато одежда его была насквозь промокшей — то ли в море сверзился во время гулянки, то ли искупаться ему вздумалось. Причем Гена был таков, что мог искупаться и в фонтане, было бы желание. Невзирая на потрепанность и безусловный упадок сил, все трое упорно влекли на себе по сумке пива каждый.

Вахтенный лениво поглядел на них из рубки и призывно махнул рукой заходите, мол, трап на месте. Шведа тут, естественно, знали.

Сумки с пивом, звякнув, успокоились под столиком. Загулявшая троица расселась в шезлонгах, не подозревая, насколько неожиданные и важные вещи обсуждались здесь минувшей ночью.

— Ну, — заявил мокрый Гена, — еще по бутылочке?

— Давай! Ик! — согласился Швед.

Гидрофойл покачивался на легкой волне. Видимо, покачивание это расходилось по фазе с эволюциями Ефима и удачно компенсировало их, поскольку Ефим очень глубокомысленно заметил, что «штормить отчего-то перестало».

— Ты ж на борту, дурья башка, ик! — вразумил его Швед. — Тут тебе не берег. Потому и не штормит.

Гена не без труда откупорил «Соборное» оболонского завода. Разговоры временно сменились невразумительными причмокиваниями и блаженными короткими высказываниями вроде «Да-а-а-а…» или «Эх-х-х…».

Минут через пять на звуки явился встрепанный Юрий, пеглядел на часы, сощурился на солнце и без всяких церемоний помочился за борт.

— Пиво будешь? — панибратски поинтересовался у неге Ефим, когда тот после всего приблизился.

— На берегу возьму, — отказался тот. — Вам в походе нужнее. Скажете Завулону, что я отбыл. Эй, на мостике! Спасибо, всего!

Вахтенный вяло помахал рукой, и московский маг сошел с гидрофойла на берег.

Еще минут через десять проснулся капитан, поручкался со всеми, не отказался от пивка, поболтал со Шведом о каких-то мореходных премудростях и пошел узнавать у начальства насчет отбытия.

Вскоре из кают на воздух выбрались и Озхар с Завулоном. Лайк, разумеется, на попытки разбудить его не реагировал — спасибо, что не брыкался обеими ногами одновременно, как иногда бывало.

— Ты мобильник Лайку привез? — спросил Озхар Ефима.

— Ясное дело! — Ефим похлопал себя по пухлой сумочке-набрюшнику, на застежки которой были наложены простенькие, но действенные заклятия. — И основной, и резервный!

— А Юрий уехал? У него самолет утром вроде.

— Четверть часа назад сошел! — заверили Озхара.

— Тогда, — вздохнул тот, — поехали! Командуй, капитан. На Кинбурн, в заливчик, где устричный комбинат был.

— Хорошее место! — со знанием дела одобрил Швед. — Мы там с егерями каждую экологичку уху трескаем. Приходим — а там уже костерок, котел, водка…

— Что такое экологичка? — поинтересовался Завулон, выглядящий сейчас как бизнесмен в отпуске, расслабленно и добродушно.

— Экологическая регата, трехэтапная гонка крейсерских яхт. Наш яхт-клуб проводит.

— Николаевский?

— В Николаеве двенадцать яхт-клубов, — пояснил Швед. — Наш — это яхт-клуб Эн-Ка-И, Николаевского кораблестроительного института. Институт, правда, давно переименовали, он теперь Морским техническим университетом зовется, а яхт-клуб так и остался.

— Понятно.

Гидрофойл тем временем отошел от причала и неторопливо тянул к выходному створу. А потом двигатель утробно взрыкнул, судно приподнялось, вставая на крылья, и стремительно понеслось над водой. Позади стлался легкий шлейф из мельчайших брызг.

— Ух ты! — обрадовался Ефим. — Здорово как! Гена, дай еще пива, будь другом.

Озхар подумал, что надо бы разбудить Тамару, пусть тоже посмотрит на это чудо, но в последний момент пожалел и решил, что она еще насмотрится. Пусть отдыхает, судя по всему, будущее ее сложится не очень празднично.

Стюард на скорую руку соорудил салатиков и сообразил закуску к пиву, поэтому не заметили, как оставили по левому борту Южный, потом Коблево, потом Морское, потом Рыбаковку, а там и краешек косы впереди замаячил. Гидрофоил заметно отклонился к югу и некоторое время тянул вдоль головки Кинбурна. На плоском берегу виднелись какие-то малопонятные сооружения и остатки причала

— Рымбы![3] — со значением сообщил Швед, неопределенно тыкая пальцем в сторону берега.

Вскоре миновали два островка — Круглый и Долгий.

Южную бровку Долгого обходили далеко от берега — тут явно было мелко, меньше метра.

Все-таки гидрофойл оказался на удивление скоростным судном. Даже пиво допить не успели, а команда уже отшвартовалась у высокой бетонной пристани, имевшей довольно запущенный вид. Над пристанью возносился ржавый гриб наблюдательной вышки. На пустынном берегу виднелся корявый остов водного велосипеда, полупогруженный в песок, и прибитые к берегу сухие водоросли

«Надо все-таки Тамару разбудить, — решился Озхар. — А то проспит все на свете».