Синий мир(Фантастические рассказы и повести) - Тупицын Юрий Гаврилович
— Вы как танк, — укоризненно сказал я и стал подбирать рассыпавшиеся пакеты.
— Еще неизвестно, кто из нас танк!
Девушка тоже наклонилась и принялась помогать мне. Мы поднялись на ноги почти одновременно. Совсем близко я увидел серые удивленные глаза, чистый лоб и прядь русых волос, густо припорошенную снегом. Сердце у меня чуть дрогнуло, будто я испугался чего-то. Чтобы скрыть замешательство, я сказал, взвешивая на руках пакеты.
— А у вас неплохой аппетит.
— Это не только для меня, — девушка улыбнулась, — для всей комнаты. Я живу в общежитии, дежурю сегодня.
Движением головы она отбросила прядь волос и показала на свои руки:
— Кладите.
Глядя, как я укладываю покупки, девушка спросила, чуть смущаясь:
— Вас зовут Николай Андреевич, да?
— Да, — удивленно ответил я.
— Вы нам статистику читаете, — пояснила девушка.
— Да-да, и я вас припоминаю, — неуверенно сказал я.
— Ну, — убежденно сказала девушка, пряча подбородок среди своих пакетов, — вы никого не замечаете и никого не помните. По крайней мере, девчата так говорят.
— Н-да, — сказал я, потирая лоб, и добавил: — Но вас-то я определенно припоминаю. Вы на первом ряду сидите?
Она с улыбкой покачала головой.
— Нет, я сижу в середине, у окна. Когда лекция скучная, я смотрю, что делается на улице.
— Так у меня скучные лекции? — для вида оскорбился я.
Она засмеялась.
— Да разве я про вас говорю! — и вздохнула. — Ну, я побегу? А то меня ждут.
— Бегите, — разрешил я и вдруг спросил: — А вы всегда сидите там, у окна?
— Всегда, — ответила девушка и покосилась назад.
Возле нас остановился солидный мужчина. Его высокая шапка и пальто были густо засыпаны снегом. Он был похож на очнувшегося от летней спячки сердитого деда-мороза.
— Молодые люди, — раздраженно сказал он в пространство между нами, — вы могли бы выбрать для свидания и более уединенное место.
И, намеренно толкнув меня плечом, он важно проследовал дальше. Девушка украдкой взглянула на меня. Я перехватил этот взгляд и спросил неожиданно для самого себя:
— Как вас зовут?
— Вера, — сразу же ответила она и улыбнулась из-за своих пакетов.
И я улыбнулся, хотя мне почему-то было немножко грустно.
— Что ж, Вера, до свидания.
— До свидания, Николай Андреевич.
Я смотрел, как девушка исчезает за завесой пушистого снега и гадал, обернется или нет. И когда совсем уже решил, что не обернется, Вера все-таки обернулась и неловко, мешали пакеты, помахала мне.
Когда девичья фигурка совсем затерялась среди людей и снега, я поднял голову и увидел, как валится и валится на меня сверху снег, словно само небо с легким шорохом сожаления опускается на землю. Как-то вдруг мне пришло в голову, что там, наверху, за снежным потоком и рыхлыми сырыми облаками морозно и строго искрятся звезды.
А снег все валился, шуршал, падал мне на лицо, щекотал, холодил кожу и исчезал — таял. Я улыбнулся этому доброму и грустному снежному небу и медленно пошел дальше. Я шел и думал о Шпагине, об уверенном хватком Гершин-Горине и его красавице-жене, о сероглазой девушке, которая ушла неведомо куда за снежную завесу, и о новой науке, которая рождается в этом мире незримо, мучительно и здорово интересно.
Я так задумался, что очнулся, лишь увидев перед собой наш дом. Густо облепленный снегом, он стоял нахохлившись и равнодушно смотрел на меня светящимися глазами-окнами. Я сочувственно подмигнул ему и вошел в подъезд. Еще на ходу приготовив ключ, я отпер входную дверь и удивленно приостановился на пороге: в нашей такой обычно тихой квартире было непривычно шумно. Из большой комнаты доносились голоса, смех и звон посуды. Недоуменно оглядевшись, я заметил, что вешалка битком забита чужими незнакомыми пальто. Несомненно, у нас происходило какое-то торжество. Я покосился на изящную меховую шапочку, лежавшую поверх мужских шапок и шляп. Может быть, Сергей надумал жениться? Мысль эта показалась мне такой нелепой, что я фыркнул и, не раздеваясь, на цыпочках подошел к приоткрытой двери.
Осторожно заглянув в щель, я увидел длинный, обильно накрытый стол, а за столом Гранина, Надежду Львовну, Федора Васильевича, Гершин-Горина, Михаила и каких-то незнакомых мне мужчин. У дальнего конца стола стоял Шпагин с большим бокалом шампанского в руке. Шпагин говорил какую-то прочувственную речь, резковато жестикулируя, бокал был полон, поэтому шампанское иногда выплескивалось, но Шпагин не обращал на это никакого внимания.
— Нет, совершенно серьезно. Я был круглым набитым эгоистичным дураком! Я привык считать логосы своей личной собственностью, чем-то вроде письменного стола…
— Или жены, — при общем смехе добавил летчик-испытатель.
— Федор Васильевич! — обернулся к нему Шпагин. — Если бы не жена, впрочем, это к делу не относится. Важно другое — передо мной открылись такие перспективы, что голова идет кругом.
— Это от шампанского, — лукаво ввернул Сергей.
— Вы меня не собьете, — упрямо продолжал Шпагин, перекрывая общее веселье, — я понял, понимаете, понял, какая это сила — единение!
— Жаль только, что прежде чем объединиться, мы забыли размежеваться, — усмехнулся Гершин-Горин.
Под хохот, сопровождавший эту фразу, я и вошел в комнату. Меня встретили нестройным веселым хором голосов. Я пробежал глазами по знакомым и незнакомым, но одинаково жизнерадостным лицам. И мне почему-то вспомнился детский лепет Логика, снежное небо, с легким шорохом оседающее на землю, и холодные морозные звезды за ним.
Сканирование — Беспалов, Николаева.
DjVu-кодирование — Беспалов.
