Владимир Михайлов - …И всяческая суета

Так вот, Вадим Робертович, верный данному обещанию, при всей своей неимоверной теперь занятости нашел время поговорить с мамой на семейную тему. Анна Ефимовна, несколько утомившаяся от бесплодной борьбы за гражданские права восстановленных в жизни, выслушала его внимательно.

— Ты прекрасно знаешь, Вадик, — сказала она, когда он умолк, — что для меня главное — чтобы ты был счастлив. Ты хочешь так — пожалуйста, ты взрослый человек и вправе сам решать такие вопросы. Я не собираюсь становиться вам поперек дороги.

— Я хотел бы, — сказал Землянин, — чтобы ты все-таки поговорила с Сеней всерьез. Зная мое отношение…

— Можно подумать, что я отказываюсь, — сказала мама.

— Я попрошу ее зайти сегодня вечером. Хорошо?

— Пусть сегодня. Только сделай так, чтобы тебя не было дома. Я почувствую себя свободнее. Да и она тоже. Поговорим с ней тет-а-тет. Согласен?

— У меня сейчас столько работы, — сказал в ответ Вадим Робертович, — что я могу не приходить домой неделями. К тому же, как раз нынче вечером мне предстоит, видимо, серьезный разговор.

— Да? Почему же ты сразу не сказал? С кем?

— Мне позвонили утром. Сказали, что от имени товарища Б.Ф.Строганова.

— Строганова? — проговорила мама, невольно понизив голос. — Неужели о тебе знают уже так высоко? Вадик, но это же прекрасно! Вот великолепная возможность поговорить о нашем статусе возвращенцев на самых верхах! Дай честное слово, что ты поговоришь с ним об этом!

— Мама, но я же не знаю, зачем вызван! И потом, они ведь сейчас стараются не вмешиваться в проблемы власти…

— Ах, это все разговоры для бедных. Вмешивались и будут. Хотя почему — вмешиваться? Руководить! Правящая партия есть правящая партия. Одним словом, ты просто обязан!

— Конечно, поговорю. Обещаю.

— И как же — ты просто вот так возьмешь и пойдешь к нему?

— Ну, что ты. За мной пришлют машину. Так что сейчас мне уже пора. Значит, Сеня зайдет вечером. Будь дома.

— Как будто я когда-нибудь бываю не дома!

— Ну да, ну да. И пожалуйста…

— Не беспокойся, Вадим. Я буду предельно благожелательна.

— Я уверен — она тебе понравится еще больше, чем в тот раз.

— Надеюсь. Ну, желаю тебе удачи! Буду держать кулак.

Тут, видимо, нужно небольшое пояснение. Товарищ Б.Ф.Строганов — это как раз тот товарищ, в гости к кому однажды вечером зашел другой непременный член, товарищ Домкратьев. Ну, вы помните. Так что вам ясна причина волнения и мамы, да и самого Землянина тоже, хотя он и пытается это скрыть.

Вообще-то нашим героям везет. Откровенно говоря, мы в этом им немного подыгрываем. Поэтому когда наши персонажи собираются куда-то зайти, с кем-то встретиться или кому-то позвонить, то им это, как правило, удается с первого же раза. В жизни, как мы знаем, так не бывает. Однако в нашем повествовании это — единственное отступление от истины. Все остальное описано в точном соответствии с действительностью.

Правда, когда Сеня вечером пришла в гости к Анне Ефимовне и застала ее дома, тут авторский произвол ни при чем: мама ее ждала, и чайник уже кипел. Из сластей были медовые пряники и халва цвета ноябрьской грязи, тем не менее вполне съедобная. Дамы поговорили о погоде — о том, что человек так жестоко ведет себя по отношению к природе, что все меняется к худшему и нет больше ни зимы, ни лета, а что-то такое же неопределенное, как безударный гласный в английском языке. Поговорили о снабжении и перспективе голода в Москве. О съездах и сессиях. Горбачеве и Ельцине. О Литве и Прибалтике в целом. Но уже с самого начала было так запрограммировано, что разговор не мог не перейти на права человека, и не вообще человека, а восстановленного. Не мог, потому что тема была близка обеим, хотя и с разных позиций.

— Ах, это ужасно! — сказала мама Землянина. — Жить — и не чувствовать себя человеком. Вот если бы кто-нибудь из них побыл в нашей шкуре — они не только посочувствовали, но сразу приняли бы постановление.

— О, как вы правы! — сказала Сеня, которой светский разговор был вовсе не чужд. — Но никто из них не был на вашем месте. А знаете, я как-то подумала, что решить проблему сможет лишь руководитель из вас. Из восстановленных. Способный жить вашими нуждами и бедами.

— Это было бы прекрасно, — вздохнула мама. — Но, к сожалению, совершенно нереально.

— Почему?

— Если даже Вадик восстановит человека, способного занимать такой пост, — в чем я сильно сомневаюсь…

— Почему? — повторил Сеня. — Не понимаю.

— Ну да, вы его знаете пока очень поверхностно… У него свои принципы: он хочет восстанавливать лишь высокопорядочных людей, никогда и ничем не запятнавших себя.

— Разве это плохой принцип?

— Да, но видите ли, для того, чтобы пробиться в руководство, нужно обладать и… некоторыми другими качествами. Путь наверх ведет не по асфальту… Ну, вы сами понимаете.

— А я думаю, — возразила Сеня, — что это всего лишь обывательский предрассудок. Наши сегодняшние руководители опровергают его, разве не так?

— Конечно, — поспешила согласиться осторожная мама. — Но предрассудок существует, и Вадик, увы, ему привержен.

— Но разве ваша судьба, — сказала Сеня, — ваше счастье не стоят того, чтобы хоть однажды отклониться от принципа? Пока у вас не будет поддержки на самом верху — ничего не получится!

— Тут я с вами согласна, — сказала мама. — Но надо же найти такого человека! И чтобы он пришел к власти как можно скорее. А где взять такого?

— Зачем искать, — сказала Сеня. — Он есть.

— Есть? Такой, что сможет сразу прийти к власти?

— Весь народ поднимет его. Народ хочет порядка.

— И он решит нашу проблему?

— Он решит все проблемы!

— Кто же это? — спросила мама.

— Неужели не догадались?

— Постойте, постойте… Но ведь это не…

— Да, — сказала Сеня. — Именно он.

— Это невозможно. После всего, что мы узнали…

— А много ли мы узнали? И какая часть этого — правда? Говорят, что у нас любить умеют только мертвых. Нет. У нас умеют все валить на мертвых. В расчете именно на то, что они не воскреснут. Но если такой человек воскреснет — придется отделять правду от лжи. И вот тогда увидим…

— Вы знаете, — признала мама, — страшновато.

— А мне — нет, — сказала Сеня. — Ошибки все равно не повторятся… но разве не было правильных действий? Тогда у него не нашлось бы сейчас тех последователей и сторонников, какие есть.

— Да, — сказала мама, подумав. — Они действительно есть.

— Так почему бы вам не сказать об этом Вадиму?

— Я подумаю… Но ведь и вы можете. Вы не чужой ему человек…

И мама улыбнулась понимающе и прощающе, как свойственно людям в возрасте, когда речь заходит о грехах молодости, их или чужих — все равно.